Комната старинных ключей - Михалкова Елена

– Скажи, ты заходил в оранжерею?

– Заглянул посмотреть, как все устроено, и сразу вышел. А что? Ты думаешь…

– Я думаю, – сказал Илюшин, – нам следует поближе познакомиться с садовником.

Солнце незаметно спрыгнуло с верхушки неба к лесу и купалось в зеленых волнах. Кроны светились. Глазам было больно смотреть на них, и Полина зажмурилась.

– Как его зовут? – спросил Илюшин.

– Армен.

Они остановились под липой, издалека разглядывая оранжерею. Сергей остался в библиотеке: Макар сказал, что если они ввалятся всей толпой, то испугают садовника. Бабкин, кажется, именно этого и хотел, но спорить с Илюшиным не стал.

– Давно он у Ковальского?

– Я не знаю…

– А что-нибудь о его семье знаете? О прежнем месте работы? Хоть что-нибудь?

Полина помотала головой. Она только сейчас сообразила, что никогда не задумывалась над тем, откуда взялся Армен. О том, как он живет, как проводит время в своей каморке над гаражом.

– Он ведь даже никогда не приходит поесть на кухню, – растерянно сказала она. – Вообще не появляется в доме. Я знаю лишь, что Армен – не настоящее имя. Но понятия не имею, как его зовут на самом деле.

– Как Анжей обращается с ним?

– Хорошо… – начала Полина и запнулась.

Откуда она взяла, что Анжей хорошо обращается с садовником?

Девушка попыталась припомнить, видела ли когда-нибудь, как Ковальский дает ему распоряжения. Но память не сохранила таких воспоминаний. Армен был неотъемлемой частью сада: как липы, как дом, как сама оранжерея. Ему не было нужды слушать указания хозяина. Он сам казался хозяином здешних цветов и деревьев.

– Я не обращала внимания на то, как они разговаривают, – призналась Полина. – Не удивилась бы, если на арабском, армянском или вообще на фарси. От Доктора можно ожидать чего угодно.

– Садовник ведь говорит с акцентом, да?

– Да, и с довольно сильным. Но понять его речь несложно.

– Вот это мы сейчас и проверим, – сказал Макар и двинулся к оранжерее.

Перед дверью, скрытой под виноградными побегами, он остановился.

– Здесь нет входа.

Полина улыбнулась и окунула руку в золотую зелень винограда, точно в воду. Ухватила ручку, потянула с усилием. Дверь неохотно поддалась. Листья и усики приветственно затрепетали.

– Открывать ее становится все тяжелее, – пожаловалась она. – Но Анжей верен традициям. Правда, можно было пройти и через обычный вход, с другой стороны, но я люблю этот. Посмотрите, какие красавицы нас встречают.

У входа раскинулся куст старинной розы, «Абрахам Дарби». От пушистых цветов исходил яркий фруктовый аромат.

Илюшин присел и потрогал землю под кустом.

– Что там? – встревожилась Полина.

– Ничего. Просто смотрю, как давно ее рыхлили. Где Армен?

Они нашли садовника среди саженцев. Армен осматривал стебли, заглядывал под листья, чтобы не пропустить ржавчину.

Увидев Илюшина, он отчего-то попятился и чуть не упал, споткнувшись об ящик.

– Армен, это наш друг, – мягко сказала Полина. – Макар хотел осмотреть цветы.

– Пажалиста, – пробормотал садовник. – Пажалиста…

Он избегал смотреть на Макара и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Полине стало жалко его.

– Армен, когда в последний раз вы видели Анжея? – спросил Илюшин, внимательно разглядывая его.

Тот, казалось, не сразу понял вопрос.

– Анжея… Анжея… Видел, да.

– Когда? – терпеливо повторил Макар.

– Видел. Вчера видел.

– А сегодня?

– Ни помню. Работать нада.

– Армен! – укоризненно воскликнула Полина.

– Ни помню.

– Простите, Армен… Что это?

Илюшин шагнул к садовнику и неожиданно ухватил его за локоть. Армен носил полотняные перчатки, перепачканные в земле. Макар сделал попытку стянуть одну из них.

Но это ему не удалось. Садовник, и без того испуганный, шарахнулся в сторону, оттолкнул Илюшина и спрятался за кустом. Оттуда послышалось плаксивое бормотание:

– Зачем обижать? Зачем обижать Армена?

Полина с упреком посмотрела на Макара. Но сыщик отчего-то развеселился.

– Вах, дарагой! – воскликнул он. – Зачем абижают? Поздороваться хотят, слушай!

Полина покачала головой. Такое веселье ей совсем не нравилось. И Армен тоже прекрасно уловил насмешку.

– Здрастуй, – тихо отозвался он из своего укрытия. – Зачем рука хватать? Больна делать.

– Не выдумывай, никто тебе больно не сделал. Пойдешь разговаривать?

В ответ молчание.

Макар проявил неожиданную покладистость:

– Хорошо, потом поговорим. Полина, покажите мне оранжерею.

«И это вся беседа? – думала девушка, ведя сыщика мимо цветов. – Тоже мне, сыщик».

Илюшин проявил живой интерес к розам. Вернее, не столько к ним, сколько к почве под ними. Присаживался, трогал землю, поднимал тяжелые ветки с глянцевыми листьями. Розы пару раз мстительно укололи его, но Илюшина это не остановило.

– А там что?

В углу садовник отгородил небольшой участок для рассады. Здесь же в маленьком шкафчике хранились необходимые инструменты. В длинном ящике вилась и клубилась какая-то мелкая травяная поросль.

– Меня сюда просили не заходить, – вспомнила Полина.

– Кто просил?

– Анжей. Но Армен тоже не любит, когда я сюда заглядываю. Наверное, боится, что я сломаю какой-нибудь кустик. Он над ними трясется.

– А мы все равно зайдем, – беззаботно сказал Макар. – Полюбуемся на рассаду.

Но рассадой Илюшин не заинтересовался. Облазил весь закуток, обнюхал шкафчик, нырнул под ящик, едва не застряв. Издал приглушенный возглас и дернулся.

– Что там? – испугалась Полина.

Макар вынырнул наружу.

– Все нормально, – успокоил он. – Мы можем идти.

Девушка недоверчиво посмотрела на него:

– Вы нашли то, что хотели?

– Не совсем. Идемте, идемте!

Илюшин буквально вытолкал ее из оранжереи. Обернувшись, Полина увидела, что из-за кустов их провожает взглядом Армен.

Они подошли к дому, и Макар хлопнул себя ладонью по лбу.

– Забыл кое-что. Вы идите, а я вернусь.

– Я с вами!

Илюшин посмотрел на ее воинственное лицо и засмеялся.

– Не бойтесь, я ничего не сделаю вашему садовнику. Кстати, почему вы так оберегаете его?

– Потому что он беззащитный! – сорвалось с губ Полины.

– Вы так думаете? Хм. Я в этом не уверен.

И Макар ушел, оставив девушку в полном недоумении.

Стоило ей открыть дверь, как ударили часы в холле: «Бам-м-м-м»! Половина седьмого! А она отпустила повариху, и у нее не разогрет ужин!

Со всех ног Полина помчалась на кухню, забыв о садовнике. Вокруг может происходить что угодно, могут рушиться дома и ломаться судьбы, но еду она должна подать вовремя.

Илюшин вернулся перед самым ужином.

– Вы все это время были в оранжерее? – поинтересовалась Полина.

Макар промычал в ответ что-то неопределенное, разглядывая сад.

«Неужели он полчаса мучил Армена?» Она подождала, не добавит ли Илюшин что-нибудь. Но сыщик молчал.

– Что-то узнали? – не выдержала девушка.

– У-гум.

Макар с ловкостью профессионального официанта перехватил у нее горку тарелок и расставил на столе.

– Одна лишняя.

Он протянул ей тарелку.

– Почему? Кого-то не будет?

– Сергея. Он уехал.

– Как? Не поужинав?!

– Это, безусловно, большая жертва с его стороны, – серьезно сказал Макар. – Но мне пришлось отправить его выяснить кое-что.

– Он вернется завтра? – с надеждой спросила Полина.

– Вряд ли. Слишком далеко ему нужно лететь.

От дальнейших расспросов Илюшин уклонился.

А потом появились гости. Спускались по одному, перебрасывались с Полиной вежливыми фразами.

Сначала пришел великолепный Давид Далиани в рубашке с запонками, похожими на глаз тигра. Когда он вскидывал кисть, рукав впивался в Полину хищным одноглазым взглядом.

За Давидом – Ирма: бледная, несчастная, с воспаленной красной каймой вокруг губ.

Полина еще раньше заметила за художницей плохую привычку: занервничав, она принималась ожесточенно скрести пальцем по губам. Как будто хотела начисто стереть рот со своего лица. Ирма вся как-то потускнела за этот день, глаза потухли, и только рот алел болезненным пятном.

«Эта женщина кричит о помощи, – подумала Полина. – Неужели этого не видит никто, кроме меня?»

Протиснулся в дверь Тарас Иммануилович, похожий на перекормленного младенца. К его черному костюму добавился асфальтового цвета галстук. Полина содрогнулась: выглядело это так, будто Воловик уже похоронил и отпел Ковальского. Тарас стрельнул голубыми глазками в Илюшина, и только тогда Полина заметила, что сыщик занял место, отведенное для хозяина дома.

Не успела она возмутиться, как в столовую вошла Анжелика. Шелестя подолом платья, проплыла мимо сестры, ласково коснулась ее плеча.

Полина залюбовалась ею. Тонкие белые руки, кожа как лепесток: ангел, а не женщина. В платье без рукавов Анжелика казалась маленькой, хрупкой и беззащитной. Она принесла с собой сладковатый дурманящий аромат с ноткой тлена, отталкивающий и в то же время притягательный.