От убийства до убийства - Адига Аравинд

Вот так жизнь все и выравнивает, сказал себе Гурурадж.

Ярко светила луна, окруженная большим гало. Он и забыл уже, как прекрасны ночные прогулки. Сильный и чистый свет устилал поверхность земли яркой пеленой, и все вокруг отбрасывало четкие тени. Похоже, полнолуние наступило только вчера, подумал Гурурадж.

Но и в этот поздний час люди продолжали трудиться. Он услышал ровный, низкий звук, подобный дыханию ночного мира, – впереди показался грузовик, в кузов которого забрасывали лопатами землю, предназначавшуюся, скорее всего, для какой-то стройки. Водитель спал в кабине, из одного окна ее торчала рука, из другого ноги. И, словно за грузовиком трудились некие привидения, в кузов его летели сзади комья земли. Рубашка на спине Гурураджа взмокла от пота, он подумал: «Так и простудиться недолго. Пора возвращаться». Но от этой мысли Гурурадж ощутил себя стариком и решил продолжить прогулку: повернул налево, сделал несколько шагов, а затем повернул направо и пошел по самой середине Зонтовой улицы. С раннего детства он мечтал пройтись по середине большой дороги, однако ему никогда не удавалось ускользнуть от бдительного присмотра отца на срок, который позволил бы осуществить эту мечту.

Внезапно он остановился. А потом быстро свернул в боковую улочку.

Там совокуплялись две собаки. Гурурадж присел и постарался разглядеть все в подробностях.

Покончив со своим делом, собаки распростились. Сука убежала в глубь улочки, а пес, еще распираемый посткоитальной гордостью, поскакал в сторону Гурураджа и едва не шаркнул, пробегая мимо, боком по его штанине. Гурурадж последовал за псом.

Выскочив на большую улицу, пес обнюхал валявшуюся посреди мостовой газету. А затем взял ее в зубы и бегом вернулся в улочку. Гурурадж побежал за ним. Все дальше и дальше углублялся в улочку пес, преследуемый редактором. Но наконец остановился, уронил толстую газету на землю, обернулся, рыкнул на Гурураджа и начал драть газету в клочки.

– Хороший пес! Хороший!

Гурурадж повернул голову направо, чтобы понять, кто это сказал. И увидел призрака: мужчину в хаки со старой, времен Второй мировой войны, винтовкой в руках, с желтоватым, кожистым лицом, покрытым ямочками и шрамами. Глаза у старика были узкие, раскосые. Подойдя к нему поближе, Гурурадж подумал: «Ну конечно. Это же гуркх»^[11].

Гуркх сидел на деревянном стуле посреди тротуара, перед опущенной металлической шторой банка.

– Почему вы так сказали? – спросил Гурурадж. – Почему похвалили рвущую газету собаку?

– Потому что она поступает правильно. В этой газете нет ни единого слова правды.

И гуркх – Гурурадж решил, что это ночной сторож банка, – встал со стула и шагнул к псу.

Тот немедля оставил газету и бросился наутек. Осторожно подобрав разорванную, обслюнявленную газету, гуркх стал листать ее.

Гурурадж поморщился.

– Скажите, что вы там ищете? Мне известно все, что напечатано в этой газете.

Гуркх выпустил из рук замаранную газету.

– Прошлой ночью произошел несчастный случай. На улице Цветочного Рынка. Машина задавила человека и уехала.

– Знаю, – сказал Гурурадж. Писал об этой истории не он, однако ему приходилось каждый день читать верстку всей газеты. – Повинным во всем оказался служащий мистера Инженера.

– Ну да, так сказано в газете. Однако сделал это вовсе не служащий.

– Вот как? – улыбнулся Гурурадж. – А кто же?

Гуркх взглянул Гурураджу прямо в глаза, улыбнулся и наставил на него дуло винтовки:

– Я могу сказать вам кто, но после этого мне придется вас пристрелить.

Глядя в дуло, Гурурадж подумал: «Я разговариваю с сумасшедшим».

Назавтра Гурурадж пришел в редакцию в шесть утра. Первым, как и всегда. Для начала он подошел к телексу, просмотрел бумажную ленту с отпечатанными на ней сильно смазанными новостями из Дели, Коломбо и других городов, в которых Гурурадж в жизни своей не бывал. В семь он включил радио и принялся набрасывать основные темы утреннего раздела новостей.

В восемь появилась мисс Д’Мелло. Тишину редакции нарушил клекот пишущей машинки.

Мисс Д’Мелло составляла обычную свою колонку, «Мерцай, мерцай». Колонка была ежедневная, дамская, оплачивал ее владелец женской парикмахерской, и мисс Д’Мелло, отвечая на вопросы читательниц, озабоченных уходом за волосами, ненавязчиво привлекала их внимание к товарам, которые продавал этот парикмахер.

С мисс Д’Мелло Гурурадж не разговаривал, никогда. Ему не нравилось, что газета печатает проплачиваемую колонку, он считал это неэтичным. Однако у холодности его отношения к мисс Д’Мелло имелась и другая причина: женщина она была незамужняя, и ему нисколько не хотелось, чтобы кто-то заподозрил, будто он питает к ней хотя бы малейший интерес.