На игле - Уэлш Ирвин

— Только не шуметь, — сказала она. Он кивнул.

Он быстро стянул с себя джемпер и футболку, потом кроссовки, носки и джинсы. Стесняясь своего рыжего лобка, он сначал запрыгнул в постель, а уж потом снял трусы.

Наблюдая за тем, как Диана раздевается, Рентон с облегчением обнаружил, что у него встал. В отличие от него, она тянула время и, похоже, совершенно не стеснялась. Он подумал, что у неё классное тело. В голове Рентона несколько раз настойчиво прозвучала футбольная мантра «а вот и мы».

— Я хочу быть сверху, — сказала Диана, отбросив покрывало и обнажив ярко-рыжий лобок Рентона. К счастью, она его вроде бы не заметила. Рентон был доволен своим членом. Он казался намного больше, чем обычно. Возможно, дело в том, догадался Рентон, что он отвык видеть свой член эрегированным. Но Диана была не в восторге. «Видали и похуже», — словно бы говорила она.

Они начали ласкать друг друга. Диана наслаждалась прелюдией. Рентонов пыл выгодно отличал его от большинства других парней, с которыми она была, но почувствовав, как его пальцы тянутся к её вагине, она остановилась и оттолкнула его руку.

— Я уже хорошо смазана, — сказала она. Рентон на миг оцепенел, это прозвучало так холодно и механично. Ему даже показалось, что его эрекция ослабла, но когда она опустилась на него, то — о, чудо из чудес! — член был по-прежнему твёрдым.

Когда она села на него, Рентон тихо простонал. Они начали медленно двигаться, член проникал всё глубже и глубже. Он ощущал её язык у себя во рту и слегка ощупывал руками её задницу. Казалось, это длится целую вечность; ему показалось, что он сейчас кончит. Диана была возбуждена до предела. «Ещё один никчёмный хуй? Нет, только не это», — думала она.

Рентон перестал её щупать и попытался представить себе, что трахает Маргарет Тэтчер, Пола Дэниелса, Уоллеса Мерсера, Джимми Сэвила и других страшилищ, чтобы только не кончить.

Диана не упустила свой шанс и сама довела себя до оргазма, пока Рентон лежал, словно искусственный член на широком скейтборде. И только после того, как Диана укусила себя за указательный палец, чтобы подавить странный писк, с которым она кончала, а другой рукой упёрлась ему в грудь, Рентон тоже почувствовал приближение оргазма. В этот миг его не могла остановить даже мысль о том, что он дрючит в задницу Уоллеса Мерсера. Ему казалось, что он будет кончать вечно. Его члён брызгался, как водный пистолет в руках неисправимого сорванца. После длительного воздержания струя его спермы долетала до самого потолка.

Они кончили почти одновременно, и если бы Рентон был жеребцом, то, возможно, он так и расписал всё перед приятелями. Но потом он понял, почему никогда этого не сделает: загадочные пожимания плечами и улыбки всегда вызывают больше доверия, чем живописные подробности, рассказываемые для прикола пацанам. Он научился этому у Дохлого. Даже его пресловутый антисексизм объяснялся элементарным сексистским эгоизмом. «Мужчины — такие ранимые существа», — подумал Рентон.

Когда Диана слезла с него, Рентон начал плавно погружаться в блаженный сон. Он решил проснуться ночью и ещё раз заняться сексом. Теперь, когда замкнутый круг был разорван, он расслабится, станет более активным и покажет ей, на что он способен. Он сравнивал себя с нападающим, который наконец-то разрушил чары, закрывавшие перед ним ворота, и ждёт не дождётся следующего матча.

Поэтому Рентона задело за живое, когда Диана сказала:

— А теперь уходи.

Прежде чем он успел ей что-либо возразить, она уже выпрыгнула из постели. Она надела трусы, чтобы задержать густую сперму, которая начала вытекать из неё и струилась по внутренней стороне бёдер. Рентон впервые подумал о проникающем сексе без презерватива и опасности подхватить ВИЧ. Он сдал анализы после того, как последний раз ширнулся чужим шприцом. Он был чистый. Однако Рентона беспокоила Диана: ведь если она переспала с ним, то она может переспать с кем угодно. А её намерение прогнать его сильно поколебало его хрупкое сексуальное эго, в удручающе короткий срок превратив его из хладнокровного жеребца обратно в дрожащего недотёпу. Он подумал, что ему, наверное, на роду было написано заразиться ВИЧем половым путём. А ведь ему приходилось ширяться чужими иглами, хотя в торчковых «тирах» давно уже отказались от больших «коммунальных» баянов.

— А можно мне остаться? — спросил он робким, боязливым голоском, который Дохлый, окажись он здесь, беспощадно бы высмеял. Диана пристально посмотрела на него и покачала головой: