Психодел - Рубанов Андрей

Борис вздрогнул, чуть не выронил бутылку; пролил. Посмотрел неуверенно, напряженно. Лужица быстро увеличивалась в размерах. Кактус вытащил платок из кармана, бросил на стол, платок был дорогой, плотного полотна, и сладкий мальчик не сразу решился использовать его как тряпку, но своего платка у него не было, и даже одноразовых бумажных салфеток этот парень с собой не имел.

Мышцы имел, и челюсть крепкую, и модный свитер, и часы цены немалой, и айфон наиновейший – а платочка не имел. Пока вытирал полированный стол – Кактус достал из ящика стола золотой браслет.

– Твой?

Борис полушепотом выругался. Если не поверит, подумал Кактус, если заподозрит игру, подставу – сейчас посмотрит мне в глаза.

Не посмотрел. Завис, глядя на тускло отсвечивающую ювелирную штучку, стискивал в крупных пальцах мокрый, остро пахнущий алкоголем кусок ткани. Кактус перегнулся через стол, ухватил свой стакан.

– Этот деятель, – продолжал он, – который квартиру твою ограбил, – он сейчас в КПЗ сидит. Колется по полной программе. Уже одиннадцать картинок на себя взял. Молодой парень, талантливый, золотые руки, сам из Ростова, любой замок за пять минут – вот так делает (Кирилл громко щелкнул пальцами, и мальчик опять вздрогнул). Но раскололся легко. Как говорят в тюрьме: «до жопы»... Сейчас сдает товар. Почти килограмм золота из него уже вытрясли и шесть баулов шмоток... – Кирилл засмеялся. – Слушай, там такие шубы! Шиншилла!

– У Люды не было шиншиллы, – сказал Борис.

– Я говорю: одиннадцать картинок! Признался в одиннадцати кражах, понял, нет? Я почему тебе браслет привез – он точно указал, что эта побрякушка из твоей квартиры. А всего там – десятки предметов, на днях вам позвонит следователь, который дело ведет, возьмешь Люду – и поедете опознавать. Повезло вам, паренек оказался умный, в смысле – экономный... Продавал только самый минимум, чтоб было на что жить, а остальное припрятывал. Конечно, не факт, что ты абсолютно всё назад получишь, но все-таки... Но это официально, у следователя, под протокол. А неофициально – поедем сегодня вечером, навестим.

Борис наконец оторвал взгляд от браслета, поднял глаза на Кирилла.

– Куда поедем?

Кирилл встал, подошел к окну. Снег валил мощно, щедро, за сплошной пеленой Бутырская тюрьма была почти неразличима. Темнело. Свет потом зажгу, решил Кактус, это должно быть резко, внезапно, так мы добьемся дополнительного эффекта.

Достал из шкафа коробку с сигарами. Вытащил из пальцев сладкого мальчика испорченный платок, выбросил в элегантное, полированного металла, мусорное ведерко. Опять сел в кресло, положил перед собой зажигалку, гильотинку для обрезания сигарных кончиков, придвинул пепельницу. Немало пришлось потратить на все эти глупые понты, на полированные ведерки и гильотинки, на офис этот – но результат важнее.

– В отдел, Борис. В отдел поедем. Который в твоем районе. Только ночью надо, чтоб лишних глаз не было.

– Зачем?

Кирилл нахмурился.

– Что значит «зачем»?! Он один в камере! Зайдешь к нему и получишь с него. За то, что на твое добро пасть разинул. Его уже обработали, так что два-три сломанных ребра ничего не решают. В глаза посмотришь. Дашь ему... С ноги... Отведешь душу.

Сладкий мальчик криво усмехнулся. Не слабак, подумал Кирилл, овладел собой, уравновесился.

Он протянул мальчику сигару; закурили, помолчали.

В принципе, паузы вредны. Если давишь на клиента, пауз быть не должно. Но это – теория, это пусть начинающие так думают и всякие любители, а я, Кирилл Кораблик, человек опытный, я умею и с паузами, и без пауз.

– Я не поеду, – твердо произнес мальчик. – Зачем это надо?

– Поедешь, – сказал Кирилл. – Ты тут живешь, это твой город, это твое барахло в твоем доме. Нельзя прощать. Зайдешь к нему и объяснишь. Тебе легче станет. Сразу попустит, понял, нет? Сразу! Убивать не надо, и вообще – бить необязательно... Но желательно. Пощечину хотя бы.

– Ну... – сладкий мальчик смотрел с уважением; но без радости. – Нет. Не поеду. Его посадят – пусть сидит. А пощечины – это... ну, как бы... без меня.

Кирилл двинул браслет на середину стола.

– Поедем. Отведешь душу. Ноздрю ему порвешь или губу – сам потом спасибо скажешь, понял, нет? Это очень полезно. Это, дружище, как антидепрессант.

Борис выпрямил спину.

– Зачем мне антидепрессант? Я здоровый человек.

– Никто не говорит, что ты больной, Борис. Но и я... не слепой тоже. Вижу, с тобой что-то не то. Всё время грустный, мрачный... Поедем. Дашь человеку в морду – будешь веселый и счастливый.