Грешники - Стогоff Илья

На обратном пути из Москвы я решил на несколько дней остановиться в Петербурге. Мой редактор попросил написать о городской андеграундной культуре. В Петербурге творился полный хаос. Это было прекрасно. В этом городе даже сегодня дико интересно, а уж десять лет назад каждую ночь здесь происходило что-то самое важное на планете. Помимо «TaMtAm’а» в городе к тому времени открылась целая куча веселых мест. Уже работали «Fish Fabrique» и «Арт-клиника», а я с приятелями постоянно торчал в «TaMtAm’е» и не трезвел, по-моему, вообще ни на мгновение.

Увиденное поразило меня. После статьи про андеграунд я быстро доделал в Хельсинки все дела и вернулся в город сразу на три надели. Считалось, что я стану проходить интенсивный курс русского языка. Но вместо учебы я сразу же отправился в клуб «TEN», расположенный на Обводном канале. В тот вечер там проходил Первый петербургский фестиваль клубной музыки. Выступали «2ва Самолета» и «Tequilla-Jazzz». В зале я познакомился с Игорем Вдовиным, который позже создал группу «Ленинград». Я почувствовал, что здесь и есть мой дом.

Как студенту, мне выделили комнату в общежитии. Здание стояло в самом конце Васильевского острова: набережная, а за ней начинается Балтийское море. Мне было не до учебы. Я ложился спать в семь утра, просыпался с закатом и каждую ночь проводил в новом месте. В Хельсинки жизнь была очень понятной. Там я отправлялся в клуб и заранее знал, во сколько вернусь, с кем успею поговорить и даже какой дорогой пойду домой. А в Петербурге ты на минутку заскакиваешь в «Fish Fabrique» выпить кружку пива — и приходишь в себя спустя две недели в каком-нибудь невообразимом месте.

Границы устанавливала не милиция и никакие другие люди, а только ты сам. СССР развалился, а нынешняя Российская Федерация еще не успела появиться. Люди впервые попробовали жить сами по себе. Ничего интереснее этого в мире тогда не существовало.

Визу на въезд в Петербург в тот раз я получил через Общество русско-финской дружбы. По учебному плану я должен был прожить в городе только три недели. Но, прожив здесь месяц, я решил вообще не возвращаться в Финляндию. Вместо этого поселился у знакомых художников и каждый вечер отправлялся тусоваться. Через три месяца я ненадолго заскочил в Хельсинки за вещами и быстро вернулся назад. И с тех пор живу в Петербурге уже одиннадцать лет.

* * *

Вернувшись, для начала я поселился в жутковатом районе неподалеку от станции метро «Проспект Большевиков». Эту квартиру снимала финка по имени Илона. Она училась в Петербургском университете на биолога. У нас возникли отношения, и я переехал к ней. Правда, кроме нас двоих в этой квартире жил еще один финский парень — типичный лесоруб из глубинки. У него явно имелись планы насчет Илоны, и он был совсем не рад меня видеть.

В том районе я прожил несколько месяцев, но потом все равно уехал в центр. Петербургский центр — совершенно особый мир. Ты вроде бы в России, но это не Россия, это просто очень большая компания приятелей, полностью выключенная из остального мироздания. Лишних людей нет. Посторонних людей нет. Есть только те, кого тебе приятно видеть. Десять лет назад этот город давал тебе немыслимые возможности. Я и такие, как я, вдруг получили возможность построить свой собственный мир. Такого шанса не выпадало еще никому.

В Хельсинки или в Москве ты всегда включен в какой-то жизненный цикл. Ты не в состоянии не смотреть на часы. Люди, с которыми я общался в Петербурге, жили ночью, и от этого время исчезало… растворялось… казалось, будто будет только эта беспокойная, пьяная, пульсирующая, прекрасная ночь… Все становилось возможно, и ничего никогда не могло закончиться плохо.

Первое время я еще получал от своего финского университета какую-то стипендию. Но денег явно не хватало. Я сошелся с тусовкой трансовых музыкантов и решил попробовать себя в качестве промоутера. Клубу «AeroDance» я сосватал одного финского музыканта и одного японского. Заплатили мне очень прилично. На эти деньги вместе с Илоной мы уехали в Индию, в Гоа, а когда вернулись, то почти сразу разошлись. Илона переехала в Таллинн и попыталась как-то устроить свою жизнь. А я начал устраивать свою.

Именно Петербург сделал меня таким, какой я есть. Впрочем, и все мои проблемы — тоже отсюда.

* * *

Петербург — маленький город. Самый большой «маленький город» на свете. Говорят, здесь живет пять миллионов человек, — но я никогда в это не верил. Куда бы ты ни отправился, там были одни и те же люди. Кого-то ты знаешь, кого-то еще нет, но посторонних в этой тусовке не было вообще. Под утро ты идешь домой по совершенно пустой и темной улице, а навстречу тебе движется такая же одинокая, шатающаяся фигура, и можешь быть уверен — это знакомый. В Петербурге тысячи улиц и огромные расстояния, но все ходят одними и теми же маршрутами, и ты постоянно встречаешь приятелей.