Комната старинных ключей - Михалкова Елена

Вы не виноваты в том, что произошло. Я пытался объяснить вам это, когда заговорил о ваших родителях, и даже был с вами жесток. Но я хотел действовать вам во благо.

Как многие из тех, кого не любили в детстве, вы совершили ошибку: сказали себе, что вас не за что любить. Что вы не достойны любви.

Сейчас вы говорите себе, что я не прав. Не спорьте со мной. Это чувство сидит в вас так глубоко, что вы и сами не замечаете.

Но самое плохое, мое дорогое дитя, заключается не в этом. Вы пошли дальше. Вы сложили простую формулу, страшную в своей простоте. «Если меня не любили, значит, меня не за что любить. И я в этом виновата».

Всего в три шага вы нашли оправдание своим родителям. А заодно и Дмитрию (да, я отлично помню, как зовут вашего несостоявшегося мужа). В глубине души вы считаете, что его нельзя обвинять за то, что он сделал. Вы говорите себе, что не он виноват, а вы. В том, что он недостаточно вас любил. В том, что он обманул вас. В том, что он вас использовал и выбросил, как выбрасывают отслужившую свое вещь.

Но это неправда. Ваш жених был мерзавец и остался мерзавцем. Вы слышите меня, Полина? Если бы я был рядом, я бы кричал вам об этом.

Даже меня он ввел в заблуждение при первой встрече. И лишь во время второй, когда он раскрылся, я увидел, что передо мной человек беспринципный и гнусный.

Но вы не в ответе ни за его качества, ни за то, что не сумели рассмотреть их.

Вы не виноваты.

Вы не виноваты.

Вы не виноваты, слышите меня, глупое мое, бедное дитя? Я обращаюсь к вам вольно, поскольку сердце подсказывает мне, что мы не увидимся больше.

Простите меня, моя дорогая Полина. Я очень виноват. Я должен был поговорить с вами раньше, чтобы не писать сейчас в спешке это письмо.

Вы прекрасны, добры и отзывчивы. Вы наполняли радостью мои дни в этом доме. Вы заслуживаете любви.

Но чувство вины уничтожит вас, если вы не избавитесь от него.

Это первый шаг к счастью, которое вы заслужили.

Анжей».

Полина сползла с подоконника и уселась на ковер, привалившись спиной к стене. Письмо упало ей на колени.

В этом состоянии ее и нашел Макар Илюшин.

– Вот вы где! – с явным облегчением воскликнул он. – Я уже начал опасаться… Что случилось?

Полина молча протянула ему листок.

Илюшин бегло просмотрел его. Затем придвинул стул, сел и прочел не торопясь.

Закончив читать, он взглянул на Полину.

– Знаете, а я начинаю лучше думать о Ковальском. Старикан не такой прожженный циник, каким казался.

Полина подняла на него глаза и слабо возмутилась:

– Он вовсе не циник.

– Еще какой! Но вы уже защищаете его. Это радует.

– Я не знаю, что думать обо всем этом, – убитым голосом призналась Полина. – У меня в голове вата.

– Не нужно ничего думать. Ковальский пытался вам помочь. Он, кстати, прав во всем. Это еще Серега попробовал вам объяснить, но не имел успеха. А ключ при вас?

– Да.

– Давайте. Давайте, давайте! Он мне нужен. Не хочу, чтобы кто-нибудь отобрал его у вас и прошел вашим путем.

– Мне он тоже нужен! – запротестовала Полина. – Мне с ним легче!

– Я верну.

– Когда?

– Когда все закончится.

– В каком смысле? И как я узнаю, что все закончилось?

– А я вам скажу, – пообещал Илюшин.

Полина со вздохом вложила ему в ладонь ключ.

– Что вы задумали, Макар?

– Небольшую ловушку, очень простую и, надеюсь, действенную.

– Хотите узнать, кто убил эконома?

– Мне это известно.

– Что?!

Полина вцепилась в его руку.

– Как известно? Откуда?!

Судя по выражению лица Илюшина, он собирался объявить, что это очевидно любому думающему человеку. Но сдержался.

– Полина, вы все узнаете в свое время, – терпеливо сказал он. – Да не тяните так, свитер порвете.

– Кто это? Скажите, кто?

– Не скажу. Мне нужны доказательства, а их пока нет.

– Это Воловик? Нет, это Давид!

Макар закатил глаза.

– Что, Ирма? – упавшим голосом спросила Полина.

– А почему бы не садовник? Если бы мы находились в Англии, это непременно оказался бы садовник. Или вообще почтальон.

– Ну, Макар! – взмолилась Полина. – Вы не можете так со мной поступить!

– Считайте, что я хочу сделать вам сюрприз. А теперь вставайте. Вы мне нужны.

– В качестве помощницы? – Полина немного воспряла духом.

– Почти.

Как выяснилось, Полина нужна была Макару в качестве предмета интерьера. Именно так она поначалу расценила его желание посадить ее в библиотеке и оставить до вечера.

– И что мне тут делать? – мрачно спросила она.

– Читайте. Размышляйте. Здесь отличное место для того, чтобы размышлять. Правда, вам будут мешать… Я надеюсь.

И тут Полина поняла.

– А вы не боитесь, что он меня убьет? – тихо спросила она. – Или для этого вы меня тут и оставляете? По двум трупам легче искать убийцу, чем по одному?

– Не просто легче, а значительно легче! – воодушевленно отозвался Макар. – Первый-то труп лежалый. А ваш будет свеженький, со всеми нужными следами.

Несколько секунд девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами. А потом рассмеялась.

– И вы называете Анжея циником? Да по сравнению с вами он просто ромашка!

– Зато вы перестали бояться, – пожал плечами Макар.

Полина прислушалась к себе и поняла, что Илюшин прав.

– Почему вы думаете, что он меня не тронет? – уже спокойно спросила она.

– Потому что рядом постоянно кто-то будет.

– Кто-то? Вы уверены, что этот «кто-то» – не тот, кого вы ловите?

– Уверен. Серега Бабкин, конечно, не без странностей. Но что ему точно не нужно, так это Зеленая Дверь. А если б он и захотел в нее войти, то не стал бы заморачиваться с ключами, а просто вышиб ее головой.

Полина вскрикнула от радости.

– Сергей уже здесь?

– Будет через полчаса. Так что потерпите немножко, а потом он составит вам компанию.

Илюшин подмигнул и собирался уйти. Но Полина остановила его.

– Подождите! А как же тот кабинет Анжея? Со шкафом? Вы туда тоже кого-то посадили?

– Туда мне некого сажать, – с сожалением сказал Илюшин. – Поэтому там, увы, просто сломался замок.

– Как сломался?

– Намертво. Больше не открывается. Теперь, чтобы туда попасть, только дверь выламывать…

– Анжей вас убьет, – ужаснулась Полина, на секунду забыв обо всем случившемся.

Макар посмотрел на нее и вдруг расхохотался.

– Что? – растерялась Полина. – Что смешного?

– Вы идеальная экономка, – с насмешливым восхищением сказал Илюшин. – Вокруг вас могут бушевать катаклизмы, готовиться убийства и побеги. Но вы все равно будете беспокоиться о сломанном замке.

И ушел.

– Буду считать, что это комплимент, – вслед закрытой двери пробормотала Полина.

Ирма стерла десятый черновик письма Стивену. Или двадцатый. Или сотый: она сбилась со счета.

Ничего не выходило. Слова не складывались в предложения. Нужно написать что-то короткое, теплое, нежное. Но она не могла отделаться от мысли, что его молчание имеет причину.

«Кто мне пишет? Да так, одна русская художница. У нас был короткий роман сто лет назад. Ты ревнуешь, милая? Забудь, это давно в прошлом».

Чем больше попыток, тем дальше она от цели.

В комнату постучались.

– Заходи, – сказала Ирма, не оборачиваясь.

Анжелика втекла в комнату. Нежная, мягкая, обволакивающая.

– Прости меня!

Сколько искреннего раскаяния в ее голосе…

Она скользнула к сестре, опустилась на колени.

– Я так виновата перед тобой… Я не понимала, что ты чувствуешь. Мне хотелось защитить тебя.

– От кого? – не выдержала Ирма.

Прекрасные синие глаза наполнились слезами.

– Ты ведь меня не оставишь?

«Вас любили больше, ценили больше, гордились вами больше» – вспомнились Ирме слова Макара Илюшина. Что, если Анжелика знала об этом? Что она должна была чувствовать: лишенная таланта, обделенная любовью?

Младшая беспомощна без старшей. А Стивен прекрасно обходится один.

– Я боюсь отпустить тебя, потому что я ничего без тебя не стою, – всхлипнула сестра, словно прочитав ее мысли. – Ты меня простишь?

Ирма помолчала. А затем сказала то, что уничтожило всю работу, проведенную Макаром Илюшиным.

– Мне не за что тебя прощать, дорогая.

К вечеру дождь взбесился: выбивал сумасшедший фокстрот по крыше, лупил барабанными палочками по листьям. Туча наползла на дом и поглотила. Словно разозлившееся небо накрыло его черной лапой, прижало к земле: попробуй выбраться.

К ужину пришлось зажечь свет во всем доме. И все равно по углам таился мрак. Тени протягивали длинные дрожащие руки – вот-вот схватят, уволокут неизвестно куда. Высосут, и станешь сам как голодная тень, поджидающая добычу.

Воображение Полины к вечеру распоясалось. В каждом шорохе ей слышались шаги убийцы. Даже присутствие Сергея Бабкина не слишком успокаивало.