Дневники Зевса - Дрюон Морис

Именно этот характер единичности, которым в Греции облекается человеческий поступок, предназначил ее к тому, чтобы стать землей мифов, то есть чтобы дать на все времена образцы отношений человека с себе подобными и с целой Вселенной. В том и состоит судьба Греции.

Однако никогда это не представало предо мной столь ясно, как в тот предвесенний день, когда я прогуливался с моей сестрой Герой. Конечно, надо быть вдвоем, чтобы лучше видеть и оценивать, при условии, что спутница тоже умеет смотреть и понимать и ее мысль согласуется с вашей мыслью, как ее шаг — с вашим шагом. Тогда мимолетное впечатление, будучи выраженным, приобретает плотность и длительность; тогда от наблюдения к замечанию, от замечания к ответу ткется шелковое полотно, запечатлевающее краски мира, основу которого держит один, а уток — другой.

Я был удивлен познаниями Геры и тем, как хорошо она их использует. Моя сестра была осведомлена обо всем. Я спросил, откуда она столько знает, и обнаружил, что с самого начала моего правления она методично училась, собирала сведения у Памяти и Фемиды, завоевывала доверие и дружбу моих первых любовниц, даже Метиды-Осторожности. Гера говорила об этих богинях с уважением и довольно верно их оценивала. Но к чему такие старания в знаниях, если она, по крайней мере на первый взгляд, ничего не делает?

— Чтобы подготовить себя, — сказала она с некоторой отстраненностью.

Я недоумевал: «К чему подготовить?». Эх, временами я слишком прост.

Гера сошлась также с моими дочерьми — Музами, Горами и Мойрами — и уверяла, что привязалась к ним. Определенную сдержанность она проявляла лишь в отношении могучей Афины.

Она не упускала ни одного из моих поступков со времени избрания, понимала их причины и восхищалась множеством дел, что я вел одновременно.

— О! В последнее время, — говорил я ей, — мой задор изрядно поостыл.

Но ей так не казалось. Я был даже сильнее, чем она думала, поскольку сумел скрыть упадок сил...

Гера видела, как я орудовал молниями во время битвы с титанами, восхищалась мной и, думаю, была искренна. Иначе разве потратила бы она столько усилий, чтобы мне понравиться?

Я не замедлил счесть ее самой умной и превосходной из всех богинь нового поколения. И выносливой к тому же! Ее красивая, величавая поступь ничуть не замедлялась.

Ах, какой удачный день! Я чувствовал, что вновь примирился с самим собой и Вселенной. Мне было отрадно все — от насекомого до солнца, — и все легко занимало место в гармоничной симфонии.

И какое удовольствие задумывать обширные планы, когда их так внимательно слушают, когда уместные и столь же заинтересованные вопросы воодушевляют их осуществить!

— Станет ли Олимп твоим окончательным жилищем? — поинтересовалась Гера.

— До настоящего момента я колебался, — ответил я. — Но сегодня, увидев Грецию такой, какой она предстает перед моим взором, думаю, что моей резиденцией должен остаться ее высочайший горный массив.

Гера одобрила мой выбор. Все это время Олимп мне благоприятствовал. Ей и самой он нравился. Его широкий амфитеатр, образованный вершинами, превосходно подходил для божественных собраний.

— А если, как ты говоришь, — сказала она, — твои величайшие замыслы касаются человека, то нет места лучше, чтобы наблюдать за шедевром Урана и продолжать его усовершенствование.

Правда, Олимп виделся Гере более пышно устроенным, и она предполагала, что меня там должен окружать более многочисленный, исполнительный и гораздо лучше упорядоченный двор. Похоже, она одарена и организаторскими способностями.

Вот так, сыны мои, некоторые женщины, усложняя вашу жизнь, делаются необходимы. Они ставят ваш дом на такую широкую ногу, что без них вы уже не можете обойтись.

— Мы могли бы иногда устраивать богам празднества, которые свидетельствовали бы о твоем всемогуществе и служили бы образцом для людей.

Упоенный ходьбой, я не обратил внимания на это первое «мы» — так естественно оно прозвучало. Мы с Герой, приближаясь к берегу моря, приметили пляж, где какой-то рыбак жарил на костре свой недавний улов.

Четыре основы жизни.

Счастливый рыбак

Костер, разведенный на берегу, — это четыре элемента, которые вместе занимаются любовью. Признаюсь вам, никакое другое зрелище не может быть приятнее взору богов.

Я уже говорил, что все создается из агрессивного притяжения двух конкретных сил, которые сочетаются и взаимно уничтожаются в третьей и новой реальности. Так вы решили, что Число является триадой.