Абсолютист - Бойн Джон

— Ох, мои соболезнования, — говорит он, понимая, что затронул чувствительное место. — Слушай, Сэдлер, мне было ужасно жалко услышать про то, как…

— Забудь, — обрываю я, не очень понимая, как дальше продолжать этот разговор. Но меня выручает Уилл, который уже подошел к нам, — меня от него отделяет только Тернер, и мне удивительно, что Уилл тут и проявляет такой интерес.

— А как она поживает, миссис Сэдлер? — спрашивает Уилл.

Ригби пожимает плечами:

— Да вроде бы здорова. А что, ты тоже из наших мест?

— Нет. Просто я подумал, Тристану будет приятно услышать, что его мать здорова и благополучна.

— Она в добром здравии, насколько мне известно. — Ригби переводит взгляд с Уилла на меня. — Маргарет, моя девушка, она мне часто пишет. Сообщает все новости из дому.

— Это хорошо, — говорю я, бросая благодарный взгляд на Уилла.

— Им, конечно, чертовски нелегко пришлось, — продолжает Ригби. — Обоих братьев Маргарет убили в самом начале, в первые недели. Мать была в ужасном состоянии, да и сейчас не оправилась, а она совершенно замечательная женщина. Понятно, никто из них не обрадовался, когда я подал заявление в трибунал, но я считаю, что должен держаться своих принципов.

— Наверное, трудно было? — спрашивает Уилл, подавшись вперед — тема его живо интересует. — После всего этого все-таки поступить по-своему?

— Чертовски трудно, — отвечает Ригби сквозь стиснутые зубы. — Если честно, я до сих пор не уверен, что поступил правильно. Но я знаю одно: для меня в этом есть очень большой смысл: если бы я сидел дома или коротал время в тюрьме, то чувствовал бы, что подвел наших. Здесь я хоть какую-то пользу приношу, таская носилки и делая что просят. Пусть и не берусь за оружие.

Мы все трое молча киваем. При большом стечении народа он, может быть, постеснялся бы откровенничать, но в узком кругу это легче. Мы не намерены с ним спорить.

— Но все равно им там, дома, нелегко пришлось. — Ригби снова обращается ко мне: — Мать наверняка тебе об этом писала.

— Не то чтобы… — мнусь я.

— Да, сотни ребят уже погибли. Ты знал Эдварда Маллинса?

Парень из нашей школы, на класс старше меня.

— Да, — говорю я, вспоминая полноватого мальчика с плохой кожей. — Да, я его помню.

— Фестюбер, — отзывается Ригби. — Отравился газом до смерти. А Себастьяна Картера ты знал?

— А как же.

— Под Верденом. А Алекса Мортимера?

Я задумываюсь и качаю головой:

— Нет. Кажется, не знал. Он точно был из наших краев?

— Он приезжий. Вроде бы из Ньюкасла. Переехал в Лондон года три назад с семьей. Все время околачивался с Питером Уоллисом.

— С Питером? — в изумлении повторяю я. — Питера я знаю.

— Ютландское сражение, — говорит он, встряхивая плечами, словно это — лишь очередная жертва, одна из многих, ничего особенного. — Пошел ко дну на «Несторе». Мортимер, правда, выжил, но последние новости о нем были, что он валяется в армейском госпитале где-то на границе Сассекса. Обе ноги потерял, бедняга. И еще ему оторвало яйца, так что будет теперь петь сопрано в церковном хоре.

Я гляжу на него.

— Питер Уоллис, — говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. — Что в точности с ним случилось?

— Ну, я не припомню всех деталей. — Он скребет подбородок. — Кажется, «Нестор» подбили немецкие крейсеры? Да, точно. Сначала «Номад», а потом «Нестор». Бабах — и потопили, сперва один, потом другой. Хорошо хоть не все погибли. Мортимер вот выжил. Но Уоллису не повезло. Извини, Сэдлер. Вы, значит, дружили?

Я отвожу взгляд — мне кажется, что я сейчас рухну от горя. Выходит, мы никогда не помиримся. Меня никогда не простят.

— Да, — тихо говорю я. — Дружили.

— Ну черт побери, наконец-то, — вдруг говорит Тернер, указывая вперед. — Вон эти чертовы грузовики. Бэнкрофт, хочешь, я за тебя сбегаю позову Клейтона?

— Да, пожалуйста, — отвечает Уилл. Я чувствую, что он смотрит на меня, и поворачиваюсь к нему. — Близкий друг? — спрашивает он.

— Да, когда-то… — Я не знаю, как объяснить, кем был для меня Питер, и не хочу порочить его память. — Мы вместе росли. Знали друг друга с пеленок. Мы были соседями, понимаешь. Он был моим единственным… ну, наверное, лучшим другом.

— Ригби, — окликает Уилл, — сбегай-ка спроси шофера, сколько там досок. Мы хотя бы это сможем сказать сержанту Клейтону, когда он придет. Тогда будет понятней, сколько времени займет разгрузка.