Два зайца, три сосны - Вильмонт Екатерина Николаевна

— Попробую.

— Ты достаточно зарабатываешь?

— Достаточно для чего?

— Для достойной и даже красивой жизни?

— А что, ты хочешь предложить мне дополнительный заработок?

— Может быть…

— Ты что, сменил профессию?

— Я-то нет, но у меня мелькнула одна совсем неплохая идея, и я решил обговорить ее с тобой.

— Я заинтригована.

— Ты была когда-то неплохим декоратором.

— Но у меня теперь другая профессия.

— Ну и что? Сейчас ты в моде, у тебя популярность и все прочее, а какая гарантия, что тебя не перестанут в один прекрасный день печатать, или ты выдохнешься или просто мода на тебя пройдет… Тебе такое в голову не приходило?

— Еще как приходило… Даже по ночам иногда снится, и я просыпаюсь в холодном поту…

— Ну вот видишь… Сейчас такой момент, когда твоя литературная известность может помочь тебе сделать имя в другой области. Ты вообрази, как толстосумы, вернее, толстосумки будут гордиться, если их дом оформит такая модная писательница, а?

— Ты что, спятил?

— Ничуть. Это же твоя основная профессия, у тебя диплом архитектурного института, так что тут комар носа не подточит…

Но я вовсе не хочу этим заниматься. Зависеть от капризов богатых и безвкусных идиоток… Боже упаси, по крайней мере сейчас я сама себе хозяйка, не говоря у о том, что я отстала, не знаю новых веяний и тенденций. И потом у меня нет времени!

— Солнышко, это все чепуха! Поглядишь кое-какие материалы, полистаешь журнальчики, большое дело! Да и я буду рядом…

— Это как раз самый весомый довод против твоей затеи!

— Не хочешь быть со мной рядом? — он посмотрел мне в глаза.

Я отвела взгляд.

— Послушай, солнышко, давай говорить начистоту…

— Попробуем.

— Без всяких экивоков — ты продаешь мне свой бренд… так сказать в рекламных целях, и я все делаю сам, если ты не хочешь этим заниматься. А в случае каких-то сбоев в литературной карьере ты сможешь легко и плавно вернуться к первой профессии. Согласись, что в этом случае первая профессия предпочтительнее первой древнейшей, тем более, что возраст уже не юный, мягко выражаясь. То есть ты абсолютно ничего не теряешь, только приобретаешь… Я буду платить тебе проценты и у тебя будет запасной аэродром. Единственное, что от тебя потребуется, это пару раз встретиться с клиентами.

Я хотела ему возразить, но он не позволил.

— Дай мне договорить! Мы вдвоем едем на первую встречу, ты смотришь объект, делаешь умное лицо, что-то прикидываешь, бросаешь несколько профессиональных терминов, и уезжаешь с глубокомысленным видом, а разрабатывать дизайн будет очень талантливый паренек, но он абсолютно неспособен общаться с клиентурой, он перед ними, как кролик перед удавом, а защищать его идеи и отвечать за них буду я. И учти, это будет служить тебе дополнительной рекламой…

— Не думаю, что мои издатели будут в восторге.

— Разумеется, они придут в ужас! Я узнавал, у тебя огромные тиражи, то есть ты приносишь им немалый доход, следовательно, если ты взялась за что-то еще, значит, они тебе мало платят. Погоди, узнав об этом, они испугаются и повысят тебе гонорар. Со всех сторон одна сплошная выгода.

— Думаю, это их не испугает, они боятся только одного — что я перейду к конкурентам.

— Вот и прекрасно! Они точно поднимут тебе гонорар, по-моему, не кисло будет, а? Их надо держать в страхе!

— То есть ты хочешь сказать, что ты чистой воды альтруист?

— Нет, не хочу! Я тоже, как говорится, кое-что буду с этого иметь.

— Можно поинтересоваться, что именно?

— Я таким макаром примазываюсь отчасти к твоей славе…

— У меня нет славы… только популярность у определенного круга читателей.

— Неважно! Это классная фишка — декоратор — знаменитая писательница! У клиентов просто рука не поднимется и язык не повернется предложить тебе низкий гонорар… Одним словом, торговаться они будут куда менее яростно, — улыбнулся он. — Подумай, Олеська, подумай, я дам тебе на размышления… двое суток.

— Мить, у тебя так плохи дела?

— Вовсе нет, просто, когда я увидел тебя по телевизору, меня осенило… Пойми, дурья башка, ты ничего не теряешь…

— Нет, Митя, я ни о чем думать не буду. Дурить кого бы то ни было я не желаю. Это все равно что прятать за своим именем бригаду безымянных литработников. Но вот вспомнить прошлое и сделать один-два несложных проекта в год, я бы пожалуй, могла. Но сама, понимаешь?

— Олеська, да я ничего лучшего и желать не мог! Я подберу тебе материалы, чтобы ты узнала, что есть новенького в этой области. Кстати, для начала, у меня есть роскошное предложение. Мы этот проект сделаем вместе, я как архитектор, а ты как декоратор. Мой Федечка тебе поможет, и если все получится, я уж постараюсь, чтобы появились публикации, для начала осветим проект в журнале «Проект Россия», а там видно будет.

— Что за проект?

— Дом в Литве, на берегу озера. Один тип получил его по закону о реституциях. Там сказочная природа, усадьба на берегу озера, но дом — чистая развалюха.

Мне вдруг показалось, что больше всего на свете я сейчас хочу превратить развалюху на берегу озера в красивый, удобный и уютный дом… Я почему-то решила, что там должны быть потолочные балки темного дерева…

— Какие сроки?

— Вот это разговор! — обрадовался он. — Точно еще сказать не могу, я там не был, но надо будет поехать вместе и посмотреть. Думаю, особой спешки не предвидится. Этим людям есть где жить, это своего рода прихоть судьбы — получить дом по реституции. Люди небедные, но и не сумасшедшие миллионеры. Это не замок, а двухэтажный дом. Думаю, годик на это уйдет, хотя в Литве возможно и быстрее получится, если нанимать рабочих там. Значит, ты согласна?

— Я хочу попробовать. Такой проект мне наверное по силам, а насчет запасного аэродрома ты прав! Только, Митя, давай договоримся — у нас будут чисто деловые отношения! Все остальное — в прошлом!

— Как скажешь! — усмехнулся он.

— Я уже сказала! Это мое условие! Когда ты думаешь приступать?

Хозяева вернутся через четыре дня, и мы сразу с ними встретимся. Говорят, что мадам прекрасно во всем разбирается. Я лично боюсь таких дам, которые якобы во всем разбираются, но… В конце концов какие-нибудь идиоты или идиотки возникают практически на каждом проекте. Я был уверен, что ты согласишься, давай по глоточку за наше новое начинание.

— Ладно, по глоточку можно. Но, Митя, пока мы это не сделали, ты никакой официальной рекламы никуда не даешь!

— Конечно, нет! Если ты решила все делать сама, я должен убедиться, что за годы писательства ты не стала профнепригодна. За наше начинание!

Боже мой, что же я делаю? Зачем связываюсь с этим человеком? Я что не знаю, какой у него чудовищный характер? Как он вечно бывает всем и всеми недоволен, как больно может обидеть? Да нет, я именно хорошо его знаю и смогу избежать многих подводных камней, о которые спотыкаются новички. И я буду держать дистанцию, это главное… И верить ему не стану…

— Митя, мы должны будем составить договор…

— Разумеется, как же без договора…

— Я имею в виду не договор с клиентом, а договор между нами.

— Ты мне не доверяешь?

— Дело не в этом! Просто во избежание недоразумений. А то мало ли что может случиться…

— Хорошо, договор, так договор. Я тебе завтра же пришлю проект по электронной почте.

— Отлично, я посмотрю и внесу изменения, если понадобится. Кстати, о каких суммах может идти речь? Я уже совсем не знаю этого рынка.

— Это мы будем обговаривать с заказчиком. Останешься довольна.

— Имей в виду, если я до окончания работ по первому проекту увижу где-то какую-нибудь заметочку о том, что известная писательница вернулась к своей первой профессии…

— Можешь вставить этот пункт в договор. От меня никто ничего не узнает. А вот за заказчика или его знакомых я не ручаюсь.

— Для первого заказа можно не сообщать, кто я такая. Надеюсь, ты еще им не насвистел…

— Как я мог, не зная, согласишься ли ты? Но они же могут тебя узнать! Твоя физиономия красуется на обложках, тебя показывают по телевизору.

— Да ладно, все это ерунда. По телевизору меня показывали всего два раза…

— Но я же вот тебя видел…

—И Юлька… — вырвалось у меня.

— Юлька? Какая Юлька? Твоя старшая сестра? Она нашлась? — он вытаращил глаза.

— Нашлась и сегодня я с ней встречаюсь…

— Олеська, прости, я тут со своей чепухой…

Он взял мою руку и пожал, как-то тепло, дружественно, не вкладывая в это пожатие ничего лишнего. Он иногда бывает поразительно чутким и тонким, а иногда действует, как слон в посудной лавке…

— Ну что ж, Олеська, похоже в твоей жизни начинается какой-то новый этап и на этом этапе мы опять будем… если не вместе, то все-таки рядом. И ты можешь на меня рассчитывать.

Вон оно как! Однажды я уже поверила ему… Нет, с ним нельзя расслабляться. Он человек ненадежный… А вернее, чудовищно несправедливый. У него, как говорится, всякая вина виновата. Все это я о нем уже знаю, а следовательно он мне не опасен. Но в обаянии и таланте ему не откажешь.