Дневник смертницы. Хадижа - Ахмедова Марина

Я пошла на кухню. Тетя Зухра была уже там.

— Подумала, Хадижа же не знает, где у нас чай, где конфеты, — сказала она и включила электрический чайник. — Вот смотри, тут холодильник, тут в шкафу у нас чашки, вот это микроволновка — печка такая, если еда холодная, можно за две минуты разогреть. Вот тут у нас в шкафу заварка разная, конфеты. Фрукты — на балконе. Вот это посудомоечная машина, но мы ее не пользуем. Вагаб купил, говорит, у всех сейчас есть такие машинки, стыдно — у нас у одних нету. А я руками быстрее мою, пока в нее посуду соберешь, пока она гудит два часа, честное слово, у меня сердце не выдерживает.

Тетя поставила на серебряный поднос заварочный чайник, чашки с блюдцами, вазочку с конфетами и сушеными фруктами, и я отнесла все в комнату.

Мы сели на диван. Тетя включила телевизор, положила руку на подлокотник, сверху на руку положила голову и стала смотреть, вздыхая.

На полстены появился мужчина — толстый весь, рыжий, в мусульманской одежде. Клянусь, он так был похож на нашего соседа, который приходил помогать дедушке баранов резать. Если издалека смотреть, то вылитая его копия. А у нашего соседа лицо такое, как будто его, как лаваш, раскатали и в тандыре испекли. Мы лаваши не пекли, потому что бабушка не любила сбоку к печке тесто лепить.

Там, в телевизоре, у этого человека зазвонил телефон.

«Да, да, дорогой сестра, — ответил он. — Алло! Слушаю вас».

«Скажите, — стал слышен женский голос, — я бы хотела спросить, пластические операции, по исламу, можно или нельзя делать?»

«Нельзя, сестра! — закричал мужчина. — Какой можно?! Конечно нельзя! Операции всякие пластические — очень харамное дело. Там вам гуруд порежут и всякий хапур-чапур туда засунут! Какой можно?! Это же страшный харам гуруд трогать! Нельзя, дорогой сестра, нельзя!»

— Ты посмотри! — сказала тетя. — Уголовник, клянусь! Какой из него устаз? Смотреть еще на вас…

Она переключила телевизор пультом, и мы стали смотреть концерт. Выступали разные певицы в красивых платьях. Показывали людей, которые сидят в зале. Они тоже были нарядные, как на свадьбе, у женщин высокие прически. Честное слово, думала я, как я тоже хочу так жить — петь песни на сцене, чтобы все на меня смотрели и хлопали. Надевать самую дорогую в городе одежду, каждый день ходить в парикмахерскую. Может, все это у меня тоже будет, я же переехала в город. Теперь надо только выйти замуж за богатого, который меня будет любить и все будет делать как я скажу. Может быть, мечтала я, даже за Махача.

Даже не знаю, писать это или не писать… Вдруг когда-нибудь кто-то про мой позор прочитает — всем нашим родственникам за меня стыдно будет. Но дневники же пишут для того, чтобы их никто не читал. Чтобы написать про то. что на душе. Из души все в тетрадь перейдет, тебе легче станет. Я сожгу эту тетрадь, когда она закончится. Или спрячу ее так хорошенько, чтобы никто никогда ее не нашел. Я такие вещи пишу в этой тетради, что можно на всю жизнь опозориться. Только ничего этого не будет. Хуже, если Айке что на душе рассказать. Айка разнесет по всему селу, ее язык даже дальше дотянется. Я же знаю, как люди сплетничать любят. Клянусь, хинкал они не едят, он на тарелках лежит, остывает, они языками болтают, болтают, все никак их сплетни не заканчиваются. Когда бабушка говорит какой-нибудь соседке: «Ты только никому не говори, потому что я тебе доверяю, поэтому такое рассказываю…» — эта соседка сразу летит по селу, как ворона, честное слово. И все знают, что она о тебе эту сплетню разнесла. И даже бабушка, когда говорит, знает, что соседка сейчас полетит языком трепать, а все равно рассказывает, потому что сплетня лезет из нее, и если бабушка не расскажет, есть она не сможет — у нее внутри места для еды не будет, одни хабары у нее там будут.

Я лучше своей тетради все рассказывать буду, что думаю. У тетради рот на замке, она сплетни разводить обо мне не пойдет. Тетрадь лучше, чем соседка или подружка. Клянусь, только ей я доверяю, потому что у нее языка нет.

Короче, я хотела сказать, что одна городская Айкина родственница приезжала и рассказывала, как будто в Москве все женщины ходят с искусственной грудью. Что им врачи грудь разрезают и туда что-то засовывают. Мы с Айкой сначала не поверили, потом она нам журнал показала. Там написано было, что правда они себе в грудь и в губы специально какую-то резину засовывают, чтобы больше смотрелись. Зачем, да, такими вещами заниматься? Аллах же накажет. Хотя, конечно, чтобы грудь большая была, кто не хочет?