Девушка, которую ты покинул - Мойес Джоджо

Лив ждет, пока Мо не исчезает в толпе. Ее, словно камень, положенный для перехода через реку, обтекает поток спешащих куда-то пассажиров. И все в основном идут парами, обмениваются нежными, взволнованными взглядами, а если кто и один, то он тоже явно спешит домой, к любимому человеку. Она видит обручальные кольца, кольца, подаренные в честь помолвки, слышит приглушенные разговоры о прибытии поезда, о молоке, которое надо купить по дороге, и вопросы типа: «Ты меня сможешь встретить на станции?» Потом она, конечно, вспомнит о тех, кого тоже немало, о тех, кто страшится возвращения к своему партнеру, ищет предлога опоздать на поезд, прячется в барах. Но сейчас она не замечает уставших от жизни, несчастных и одиноких людей. Нет, сейчас вид всей этой толпы для нее словно пощечина, напоминание о ее одиночестве. Да, когда-то я была одной из вас, думает она, и уже плохо представляю, каково это — снова стать такой.

«До встречи с тобой я не знал, что такое счастье».

На информационном табло зажигается время прибытия поездов, за стеклянными витринами магазинчиков толпятся те, кто припозднился с рождественскими подарками. Возможно ли снова стать тем человеком, которым ты когда-то был? Лив решает не дожидаться, пока ответ на этот вопрос лишит ее остатков воли, а поднимает дорожную сумку и быстрым шагом, почти бегом, направляется к станции метро.

Без Джейка даже тишина в квартире становится немножко другой. Это совсем не та уютная тишина, когда Джейк на пару часов уходит в гости к другу. Нет, она тяжелая, она давит на плечи. Ему иногда кажется, что болезненное спокойствие его дома в такие часы имеет горький привкус вины, привкус поражения. И еще хуже становится на душе от осознания того, что в ближайшие четыре дня на встречу с сыном рассчитывать не приходится. Пол заканчивает уборку кухни — Джейк решил испечь шоколадные кексы, и теперь все кухонные принадлежности в воздушном рисе, — садится, открывает воскресную газету, которую по привычке покупает, но никогда не читает.

После того как Леони его бросила, тяжелее всего он переносил раннее утро. Он даже не представлял, насколько любил слушать топот босых ног Джейка, когда тот приходил в родительскую спальню — волосы встрепаны, глаза заспаны, — чтобы забраться в постель и лечь между родителями. Как было приятно согревать его холодные ступни и вдыхать чистый детский запах его кожи. И когда сын зарывался рядом в одеяло, у Пола возникало странное, идущее изнутри ощущение полной гармонии с миром. И теперь Джейк больше не живет с ним, и эти утренние часы в холодной постели словно возвещают об очередном дне жизни сына, проведенном без отца. Джейка ждут новые — крупные или мелкие — события и приключения, которые помогут ему стать таким, каким ему суждено быть, но Пол не будет при этом присутствовать.

Сейчас он чувствует себя по утрам немного лучше (в какой-то степени потому, что Джейк, которому уже девять, теперь не просыпается так рано), но первые несколько часов после его отъезда Пол все равно ходит потерянный.

Он погладит несколько рубашек, может быть, сходит в тренажерный зал, потом примет душ и позавтракает. А там уже и вечер недалеко. Пара часов перед телевизором, возможно, работа с бумагами, просто чтобы убедиться, что все в порядке, а затем спать.

Он как раз заканчивает с рубашками, когда раздается телефонный звонок.

— Привет, — говорит Джейн.

— Кто это? — спрашивает Пол, прекрасно зная, кто звонит.

— Это я, — отвечает она, изо всех сил пытаясь скрыть легкую обиду в голосе. — Джейн. Просто хотела узнать насчет завтрашнего дня.

— Мы в полной боевой готовности, — говорит он. — Шон еще раз проверил документы. Барристер проинструктирован. Сделали все, что могли.

— Удалось что-нибудь узнать насчет того, как все-таки исчезла картина во время оккупации?

— Не слишком много. Но у нас достаточно письменных свидетельств третьих лиц, чтобы поставить жирный знак вопроса.

— «Бригг и Состой» открывают собственное сыскное агентство, — немного помолчав, сообщает Полу Джейн.

— Кто-кто?

— Аукционный дом. Очевидно, хотят иметь запасной вариант. У них хорошие спонсоры.

— Проклятье! — бросает Пол взгляд на бумаги на письменном столе.

— Уже переманивают персонал у других агентств. Набирают бывших полицейских из антикварного отдела. — В ее голосе слышится скрытый вопрос. — Любого с опытом работы детектива.

— Ну, по крайней мере, ко мне они не обращались.

Джейн снова замолкает. Интересно, поверила ли она ему?

— Пол, мы должны выиграть это дело. Надо показать, что мы лучшие из лучших. И именно к нам следует обращаться по вопросам розыска и возвращения пропавших ценностей.

— Я все понял, — говорит Пол.

— Вот и хорошо, — после очередной затянувшейся паузы небрежно бросает она и переходит к пустой болтовне о прошедшем уик-энде, о поездке к родителям, о свадьбе, на которую ее пригласили в Девоне.

Она очень долго мусолит тему свадьбы, и у него закрадывается подозрение, что она просто хочет набраться смелости пригласить его, тогда он резко меняет тему. Наконец она кладет трубку.

Пол включает музыку на полную громкость, чтобы заглушить жужжание транспорта за окном. Вообще-то, ему всегда нравился оживленный уличный гул, кипучая жизнь Вест-Энда, но с течением времени до него стало доходить, что если он не в том настроении, то шум большого города только усиливает непременную меланхолию воскресного вечера. Пол выключает громкость. Он понимает, почему ему грустно, но не хочет этого признавать. — Бессмысленно думать о том, чего не можешь изменить.

Он только-только заканчивает мыть голову, когда в Дверь кто-то звонит. Тихо выругавшись, Пол тянется за полотенцем и вытирает лицо. Он мог бы запросто спуститься вниз с полотенцем на бедрах, но у него есть нехорошее подозрение, что это Джейн. Крайне нежелательно, чтобы она восприняла это как приглашение.

Надев футболку прямо на мокрое тело, он на ходу прокручивает в голове варианты извинений.

«Прости, Джейн, но я как раз собирался уходить».

«Да-да. Обсудим это на работе. Надо собрать совещание, чтобы все приняли участие».

«Джейн, я действительно считаю, что ты супер! Но идея не слишком хорошая. Мне очень жаль».

Когда он открывает дверь, именно последняя фраза, как самая удачная, почти срывается у него с языка.

На тротуаре перед домом стоит Лив Халстон с дорожной сумкой в руках. Ночное небо над ее головой расцвечено праздничной иллюминацией. Она роняет вещи к ногам и поворачивает к нему очень бледное, серьезное лицо с таким видом, будто собиралась что-то сказать, но забыла что.

— Слушания по делу начинаются завтра, — увидев, что она упорно молчит, произносит он, не в силах оторвать от нее глаз.

— Я знаю.

— По идее, мы с тобой не должны общаться.

— Не должны.

— У нас у обоих могут быть большие проблемы.

Пол стоит перед дверью собственного дома и ждет. Ее лицо, в обрамлении поднятого воротника плотного черного пальто, выдает крайнее напряжение, глаза лихорадочно блестят, словно в ее душе идет тяжелая внутренняя борьба, о которой он не должен знать. Он начинает извиняться, но она его опережает:

— Послушай, я понимаю, что все это глупо, но давай на время забудем о деле. Хотя бы на один вечер, — неуверенно произносит она. — Давай станем просто обычными людьми.

В ее голосе есть нечто такое, что задевает его за живое. Пол Маккаферти собирается что-то сказать, но передумывает. Он молча поднимает ее сумку и заносит в прихожую. И, отрезав им обоим путь к отступлению, притягивает ее к себе, обнимает обеими руками и неожиданно осознает, что весь остальной мир перестает для него существовать.

— Эй, соня-засоня!

Она медленно садится, потихоньку начиная понимать, где находится. Пол наливает кружку кофе и протягивает ей. Он выглядит на удивление свежим. На часах 6.32.

— А еще я приготовил тебе тосты. Я тут подумал, что, может быть, ты захочешь заскочить домой до…

«До…»

Начала слушаний. У нее уходит секунда на то, чтобы переварить информацию. Он ждет, пока она не протрет глаза, наклоняется и нежно целует ее. Она машинально отмечает, что он уже успел почистить зубы, и вспоминает, что она еще нет.

— Я только не знал, что ты намазываешь на тост. Думаю, джем подойдет, — берет он с подноса тост. — Джейк любит именно так. Содержание сахара девяносто восемь процентов. Или типа того.

— Спасибо, — говорит она, прищурившись на тарелку у себя на колене. Она уж и забыла, когда в последний раз ей приносили кофе в постель.

Они пристально смотрят друг на друга. Ну и ну, думает она, вспоминая предыдущую ночь. И все, больше она ни о чем не в состоянии думать. Пол, словно читая ее мысли, улыбается одними глазами.