Охота на овец - Мураками Харуки

– Просто черт знает что!.. – подумал я вслух. Затем вздохнул – и продолжил занятие, в безнадежности которого меня только что убедили. Когда колокол на башне неподалеку пробил пять часов, я вышел из кафетерия, сел на скамейку в парке и принялся грызть жареную кукурузу, заодно подкармливая голубей. Подруга моя перекопала куда больше информации, чем успел сделать я, но по результатам затраченных усилий мы с ней оказались примерно равны. За скудным ужином в тесной забегаловке на задворках отеля «Дельфин» мы рассказывали друг другу, как прожили этот день.

– В губернаторстве, в Отделе животноводства, я не узнала почти ничего, – сказала она. – Получается, что овцами никто не занимается – они просто никому не нужны. Разводить их крайне невыгодно. По крайней мере, крупными стадами и на больших пастбищах...

– Ну, что ж. Легче будет найти то, что нужно!

– Как бы не так! Будь овцеводство развито, как другие отрасли – люди бы объединяли интересы и действовали сообща, и тогда можно было бы обратиться в какую-нибудь «Ассоциацию Овцеводов Хоккайдо» с конкретной конторой, адресом, телефоном. А тут – сплошь мелкие разрозненные предприниматели; как их всех вычислять – одному Богу известно. Люди в этих краях то и дело заводят себе «немножко овец» – примерно так же, как заводят собак или кошек... В общем, мне удалось раздобыть адреса тридцати довольно крупных овцеводов, но все – из материалов четырехлетней давности. За четыре года каждый из них мог запросто куда-нибудь переехать. У нас же сельскохозяйственная политика через каждые три года меняется, как у кошки глаза...

– В общем, черт-те что! – сказал я, отхлебнув пива. – Ни малейшей зацепки. По всему Хоккайдо – сотни гор, похожих друг на друга. Как искать всех этих овцеводов – тоже не ясно...

– Ну, пока всего один день прошел! Все еще только начинается!

– А как там твои уши? Никакого послания не принимают?

– Нет. Пока не принимают, – ответила она, съела кусочек жареной рыбы и запила бульоном из чашки. – И я даже знаю, почему. Видишь ли, послание приходит только в двух случаях: или когда я совсем уже сбилась с дороги, или же в минуты крайнего душевного истощения. Сейчас ни того, ни другого не происходит.

– Значит, покуда совсем тонуть не начнешь – спасительной веревки не бросят, так, что ли?

– Именно. Сейчас я с тобой – и уже этого достаточно; никакой нужды в послании нет. У нас с тобой есть все необходимое, чтобы найти овцу.

– Что-то я не совсем понимаю, – сказал я. – Нас же буквально загнали в угол!

Если овца не найдется – со всей нашей жизнью ТАКОЕ начнется!.. Уж не знаю, что именно – но раз они обещали, значит, так оно и будет, можно не сомневаться. В этом деле они – профессионалы. Даже если умрет Сэнсэй – Организация его останется, и чуть не из каждого канализационного люка Японии нас будут преследовать до скончания века... Я понимаю, что по-идиотски звучит – но все ведь действительно так!

– Как в том фильме, «Агрессор» – по телевизору, помнишь? Идиотизм, но очень похоже...

– Если чем и похоже, то именно идиотизмом... В общем, мы крепко влипли. «Мы» – то есть, и я, и ты. Сначала влип я один, но по дороге еще и ты ко мне в лодку запрыгнула. И по-твоему, мы не идем ко дну?

– Ха! Так ведь мне же это все нравится! Мне так – всяко лучше, чем спать с кем ни попадя, сжигать уши фотовспышкой да портить глаза над каким-нибудь «Словарем японских имен»! То, что сейчас, гораздо больше похоже на жизнь...

– Ты хочешь сказать, – подытожил я, – что лично ты ни к какому дну не идешь, а потому и веревки никакой не будет?

– Ну конечно! Мы с тобой сами найдем овцу. Не такие уж мы безнадежные недоумки, чтобы этого не суметь!

«В общем, конечно, так!..» – мелькнуло у меня в голове. Возвратившись в отель, мы предались «акту соития». Лично мне нравится слово «соитие». Оно всегда ассоциировалось у меня с некой возможностью самореализации – пусть даже и в таких вот ограниченных масштабах.

Однако и третьи, и четвертые сутки нашего пребывания в Саппоро прошли безо всякого толку. Мы просыпались в восемь, съедали по утреннему комплексу в забегаловке по соседству, расставались на целый день, встречались за ужином, обменивались добытой информацией, возвращались в отель, занимались сексом и засыпали. Я выкинул свои старые теннисные туфли, купил взамен легкие кроссовки и успел показать фотографию с овцами сотням разных людей. Она перерыла в губернаторстве и библиотеке огромное количество документов и составила длиннющий список овцеводческих фирм, из которых обзвонила уже около половины. Но все было безрезультатно. Никто из опрошенных мною не опознал долины на фотографии; ни в одной овцеводческой фирме не знали об овце со звездой на спине. Один старикан уверял меня, будто видел именно этот пейзаж еще до войны на юге Сахалина, но я не мог поверить, что Крыса в своих скитаниях забрался на Сахалин. С Сахалина в Токио срочную почту не пересылают.