День счастья — завтра - Робски Оксана

— Здорово. — Я удивилась.

— Есть очень красивая коллекция «Сны в Японии», — рассказывала Ира так, как будто речь шла о совершенно обыкновенных вещах, — или «Негреско».

— Это отель в Каннах? — уточнила я.

— Вот! — обрадовалась Катя. — Я бы купила! Пусть мне снится Лазурный Берег! Там всегда так весело! Но я останавливаюсь в «Du Cap».

— Я принесу шампанское, — решила я.

Идти не пришлось.

Официант вырос из-под земли как снеговик-боровик в сказке. Или кто там в сказке из-под земли вырастал?

— Ира, за твой талант! — провозгласила Катя. — И за то, чтобы наволочки со снами достались всем желающим!

— Но у нас приоритет! — уточнила я. — Мы же друзья!

— Спасибо, — сказала Ира. И нам с Катей одновременно захотелось ее поцеловать.

Я закажу себе наволочку с тортом «Наполеон». И как я его ем.

В какой-то момент я поняла, что сижу совсем одна.

Все танцевали, подходили друг к другу, смеялись. Я думала про Стаса.

Я думала про него каждой клеточкой своего тела, каждым завитком своего мозга.

Он сразу ответил на мой звонок.

Он говорил, что не может работать, что все время думает обо мне.

Я хохотала.

Он говорил, что в его жизни это в первый раз.

Я подливала себе виски.

Он говорил, что бешено ревнует меня.

Я строила глазки плечистому охраннику.

Он сказал, что соскучился.

Я уже готова была поехать к нему прямо сейчас.

Сработала давнишняя привычка. Не принимать решений после приема алкоголя. Особенно решений на сексуальную тему. Надо быть леди — лучше лишний раз не дать, чем дать лишний раз.

Мы договорились, что он завтра будет звонить.

Снежаннин день рождения приобрел особый смысл.

Я пошла танцевать. С Пузиком. Мы познакомились, когда одновременно начали отнимать микрофон у «Иванушек Интернешнл».

Снежанна танцевала с Антоном.

***

Головная боль наутро была страшной. А еще говорят, что изумруды обладают лечебными свойствами.

Пенталгин помог, как всегда.

Я позвонила свекрови. Новостей не было. Они не перезванивали.

Поговорила с Мадам. Сайд заболел. Высокая температура, кашель.

— Наверное, что-то готовится, — сказала Мадам. — Он не выходит из своей каморки.

— Не спускайте глаз, — попросила я. — Пожалуйста.

Я лежала, накрывшись одеялом с головой.

Простым одеялом. Которое не могло защитить меня от радиоволн.

Оно показалось мне бесполезным и не мягким.

Старым.

И я сама показалась себе старой тоже.

Рембо не отвечал.

Я не жила. Я просто пережидала время.

Мне должен был звонить Стас.

Главное — не думать о таджиках. И о любовнике свекра. Главное — вообще не думать. Все утрясется само собой.

Как всегда.

И еще все — позавидуют.

И у меня будет молодой любовник. Для этого не обязательно быть гомосексуалистом.

Вот о чем думать приятно.

Нельзя даром растрачивать космическую энергию, как говорил жених моей приятельницы Валентины, когда она начинала фантазировать на тему свадьбы. Надо думать только о хорошем.

Я буду думать о Стасе.

Я закрыла глаза. Теплое солнце бабьего лета грело мои веки.

Я загадала: если он позвонит сейчас, значит, все будет хорошо. Если буду счастлива я — значит, будут счастливы все. И любовник, и свекор — все. Если он позвонит сейчас, значит, кто-то там наверху любит меня и заботится обо мне. А значит, и обо всех, кого я люблю. А может быть, так предначертано свыше и свекор снова влюбится в свою жену? И они будут трогательно носить друг другу пледы и грелки?

А потом умрут в один день?

Я бы сама хотела так провести старость. Я попыталась представить Стаса состарившимся. Ничего не получилось. Перед глазами была только его улыбка. И его губы.

Я думала о нем, и мне хотелось петь. Громко.

И даже не притворяться, что у меня есть слух.

Хотя это не была любовь.

Я помню, как это бывало, когда я влюблялась.

Мне хотелось, чтобы объект моей любви сходил по мне с ума. Чтобы он думал обо мне каждую секунду, и чтобы не было для него ничего важнее, чем мои капризы. Чтобы он замирал, глядя на меня. Чтобы он скупал весь цветочный рынок и весь цветочный рынок, как прессованная ветчина, умещался в моей машине. Чтобы я просыпалась оттого, что слышала его голос в телефоне, и засыпала, слыша его голос в своем сердце.

Ничего этого мне не нужно было от Стаса.

Удивительно, но я просто хотела оказаться с ним в одной постели. И чтобы мы никуда не спешили. И чтобы занавески были такими плотными, что ночь могла длиться бесконечно. Когда я думала об этом, мое тело покрывалось мурашками и кружилась голова. Я была десять, нет, уже одиннадцать лет замужем и родила ребенка. Ничего подобного со мной раньше не происходило. Как же я жила?