День счастья — завтра - Робски Оксана

— Боится? — Я растерялась.

Рома кивнул.

— А что ты ему сказал? — Я озадаченно села в кресло.

— Мы загадали: «Если стюардесса будет симпатичная и возьмет его за руку, значит, все будет нормально».

Я улыбнулась. Рома, конечно, молодец. Стюардесса по правилам сопровождения малолетних детей должна будет взять его за руку.

— Ром, а если она будет несимпатичная?

Зазвонил мой мобильный. Номер Машки. Мы разговаривали с ней час назад. Она хотела попросить у меня денег. Просить у меня денег все равно что у нищего — бриллиантов. Моя карта была на стопе. Интересно, Рома об этом знает?

По крайней мере молчит. Я сама просить не буду. Пока.

Я не ответила. В ответ на Ромин вопросительный взгляд пояснила:

— Машка.

Он кивнул.

— Так как быть, если она окажется уродкой? — переспросила я.

— Ну, ты понимаешь… Придется немного испортить вкус ребенку и сказать, что она симпатичная. Надо же чем-то жертвовать.

— Ага. А через пятнадцать лет он приведет нам долговязую жердь с лошадиной улыбкой. И будет ждать твоего одобрения.

— Не волнуйся. Мы найдем общий язык.

Говорить вроде как больше было не о чем, и я вышла.

От Машки пришло SMS. «У тебя есть кокос?»

Я разозлилась. Совсем она, наверное, с ума сошла. Слать такие SMS открытым текстом? А если бы у меня дома кто-нибудь прочитал — Артем? Или Рома?

Видимо, Машка где-то здорово гуляет.

Я не ответила. И отключила телефон. А то еще ночью начнет названивать. А Рома подумает, что у меня роман. И какой-нибудь придурок не может заснуть, пока не услышит мой голос.

Я ворочалась в постели и боролась с желанием пойти к Роме в гости.

«Нет, не пойду. Решит, что я испугалась, что он меня бросит. Хотя он уже меня бросил. Вот пусть первый и приходит».

***

— Красотка! — восхищенно протянул Рома, глядя на веснушчатую стюардессу, ожидающую нас на стойке регистрации. Она, словно услышав, повернула в нашу сторону свои выпученные из-за сильных линз глаза.

— Да, симпатичная, — подтвердила я оптимистично.

Ромин водитель отвез меня домой.

11

Мамочка, прости меня, пожалуйста.

И ты, Леночка тоже.

Я вас очень люблю.

Не думайте обо мне.

Психолог с шанелевской сумкой забраковала четверых. Жирно написала в заключении: «Профессионально непригодна». И аргументировала на трех страницах.

Крези была «психологически нестабильна»; от нее ожидали «неадекватных реакций в нештатных ситуациях»; личность ее «не была окончательно сформирована». И к сожалению, у нее был недостаточный уровень интеллекта.

Оля не подходила потому, что была «необучаема» и «вспыльчива», а также «не связывала с профессией свое будущее». Но самой опасной чертой ее характера оказалась «мстительность».

Клетка была «слишком романтична» и «слишком стремилась к подвигам». К тому же психолог предлагала нам не рассматривать кандидатуры моложе 25 лет.

Ей не понравилась Модель. «Не исключены личные отношения с клиентами». И вообще она «личное ставит намного выше общественного».

Подругу Модели тоже забраковали. Слишком «не развита физически». Часто болеет. Очень мнительна.

Я сидела в обшарпанном кабинете психолога и согласно кивала.

— Вообще я бы ни про одну из них не сказала «профессионально пригодна».

— А может, вам стоит встретиться с ними еще раз после обучения?

— Да, это было бы интересно.

Зазвонил телефон. Анжела.

— Не вешай трубку, одну секунду.

Я сгребла в охапку личные дела, благодарно кивнула, оставила $300 и вышла.

— Да, Анжела, извини, у меня была встреча.

Анжела говорила как будто с зажатым носом.

— Не слышу, Анжел! Сейчас я выйду.

Я толкнула дверь на улицу.

— Машка умерла.

— Что? — Мне показалось, я ослышалась.

— Машка.

Первая мысль: «Она мне вчера звонила. Не может быть».

— Она мне вчера звонила.

— Мне тоже. Правда, я трубку не взяла. Представляешь? — Анжела тоненько всхлипнула и неожиданно разрыдалась.

«И я не взяла», — подумала я.

Мне казалось, что мы говорим о чем-то постороннем. О чем-то, что можно исправить. Как будто бы, например, мы не пригласили Машку в ресторан, и теперь надо срочно ей звонить. Или не сказали, что в Третьяковский завезли новую коллекцию.

— Она умерла… — всхлипывала Анжела, — представляешь?

Перед глазами стояло лицо Машки. Смеющееся…