Вероника - Знаменская Алина

Здесь, под струями душа, было бесцеремонно смыто прошлое — Инга познала новые прелести запретной любви, которые ее так потрясли, что она безо всяких раздумий предалась им же на смятых простынях супружеского ложа, затем на кухне, на узкой скрипучей раскладушке (что понравилось ей не меньше остального).

Назавтра вечер с мытьем посуды оказался особенно волнующим и опасным. Ночь — невыносимо долгой. И едва рассвет дотронулся до крыш, Инга не выдержала и прошлась по коридору, якобы в туалет. В ответ на ее шаги в кухне скрипнула раскладушка. Инга нырнула в тесный пенал туалета, где немедленно была настигнута длинным цепким Антоном. Быстрый секс в не приспособленном для этого помещении получился не менее острым, чем остальной. Когда Инга возвращалась назад, ей казалось, что она вся — кожа, ладони, волосы — пропитана мускусным запахом Антона.

Она заметила его сразу, как только вбежала к себе во двор, держа над головой синий купол зонта. Коля сидел в беседке, зачем-то приподняв воротник своей болоньевой куртки. Будто от этого могло стать теплее. Дождь лил так, что сквозь него нужно было продираться, как через непроходимую чащу. Ника остановилась на тротуаре напротив беседки. Если Коля здесь, то наверняка ждет ее. И наверняка его послала Инга. Наводить мосты. Надо же быть такой настырной!

Заметив Нику, Коля поднялся, и той сразу бросился в глаза его убитый вид. Его неуверенный, растерянный взгляд. Этот взгляд сильно поколебал ее первичные предположения, и она направилась через лужи к беседке.

Коля вышел навстречу и из относительно сухого мгновенно был превращен в мокрого.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Ника, ныряя в беседку и стряхивая воду с зонта. То, что он замялся с ответом, вдруг облило ее холодной волной страха. — Что-то с Ингой? — испугалась она.

Он покачал головой.

— С Зоей? — Ника опустилась на скамейку. Он снова молча покачал головой, словно у него не было сил говорить.

Ника облегченно вздохнула. Достала из сумки платок и протянула Коле. Тот не понял, зачем ему платок. Тогда Ника встала и принялась вытирать ему волосы. В конце концов, не лето. Можно и заболеть.

Под ее руками, под такими естественными и ничего не значащими движениями Коля размяк. Он поднял на нее глаза, полные горечи, и вдруг порывисто обнял, прижав свою голову к ее животу. Голова его тряслась в беззвучных рыданиях, — Ты плачешь?! — ужаснулась Ника. Она застыла," растопырив руки. Постепенно он справился с собой и отпустил ее. Встал и отвернулся, глядя, как пузырятся лужи.

— Прости меня, Ника, если можешь, — наконец заговорил он, с трудом выпуская из себя слова.

— За что?

— За то, что я сделал с нашей любовью.

— Когда это было…

— Прости, если можешь, — повторил он.

— Я давно простила, Коля. — Ника села на скамейку и взяла в руки зонт. — Может, зайдешь к нам?

Выпьем чаю.

— Нет, спасибо. Я… Короче, Инга изменяет мне с моим другом. У нас дома. В нашей постели.

Ника усмехнулась. «Как это похоже на нее». Так вот оно что… Ника отвернулась, не в силах скрыть разочарования. Так, значит, это из-за Инги. Ей стало стыдно и досадно на себя, что на минуту она вообразила себе другое.

— Ты — единственный близкий мне человек в Москве. Я просто не знаю, как быть. Мне не с кем посоветоваться. Понимаешь?

Ника кивнула. Чего уж тут не понять. К тому же отболевшее неумолимо поднималось в душе и начинало снова болеть.

— Что я могу тебе посоветовать? Уехать домой к родителям?

— Я думал об этом. Но я не могу без Зои.

Ника нечаянно нажала кнопку зонта. Он резко раскрылся. Если бы Коля сказал: «Не могу без тебя!» Возможно, она бы не поверила, но все же… Она поняла, что жаждет услышать именно эти слова. Почему никто, никто и никогда не говорил ей этих слов? Почему без других не могут, мучаются, умирают, а она никому не нужна? Может, на ней, Нике, лежит печать проклятия? Может, к ней припечатались навечно те слова, которыми так щедро награждала ее мать?

Нике вдруг захотелось резко встать и красиво уйти, чеканя по мокрому асфальту каблуками. Но ноги не слушались ее. Ей так хотелось сидеть в беседке рядом с Колей! Пусть он жалуется на Ингу, пусть говорит о своей дочке, лишь бы рядом, лишь бы не уходил.

— Тогда терпи ради дочери, — сказала она.

— Я и терпел. Но Инга терпеть не хочет. Ты же знаешь. У нее любовь, удар молнии, и все дела. Она хочет жить с Антоном. Я там лишний.