Сын цирка - Ирвинг Джон

— Предпочитаю немножко подождать, — говорил Вайнод, подразумевая тем самым, что он ждет дня, когда его предприятие заимеет телефоны сотовой связи.

Если Фарук или Джон Д хотели вызвать карлика, они оставляли для него информацию у швейцаров отелей. Однако существовала еще одна причина, почему1 Вайнод не хотел появляться в доме доктора без вызова. В подъезде отсутствовал телефон, а карлик не хотел выглядеть слугой и подниматься вверх по лестнице, что было для него сущим мучением. Отстаивая его права в комитете жильцов дома, доктор делал упор на то, что карлик является калекой, а таким людям нельзя подниматься по лестнице. В ответ комитет жильцов заявил, что не следует нанимать калек в слуги. Тогда Дарувалла привел другой довод: Вайнод является независимым бизнесменом и не служит никому, поскольку владеет таксомоторной компанией. Однако комитет жильцов имел твердое мнение: шофер — это тот же слуга.

Не подчиняясь абсурдным правилам, Фарук сказал Вайноду, что приходя к ним, он все равно должен пользоваться лифтом до шестого этажа, запрещенным для слуг. Однако, даже поздно ночью, когда Вайнод стоял в подъезде и ждал лифт, все собаки жильцов первого этажа, которых развелось неисчислимое множество, отзывались на его присутствие злобным лаем. Доктор не верил заявлениям карлика, утверждавшего, что собаки ненавидят карликов, однако не мог найти этому другого объяснения: все они просыпались и устраивали целый концерт, когда карлик появлялся в подъезде.

Поэтому для Вайнода и представляла такую насущную необходимость договоренность о точном времени вызова такси для доктора и Дхара. Карлик ждал их в машине на обочине дороги или в близлежащей аллее и не входил в подъезд дома. Так сохранялось равновесие его тонкой экосистемы — и собаки, и комитет жильцов не имели основания для беспокойства.

Правда, дрова в костер недовольства неизменно подбрасывало происхождение Даруваллы, поскольку он являлся сыном великого человека, которого убили столь драматично, что об этом стало широко известно. Доктору не добавило популярности ни то, что он, живя за границей, содержал квартиру, в которой жили его слуги, ни то, что сам он не появлялся там годами. Многие его открыто за это презирали.

Домашних собак Фарук ненавидел не только потому, что они осуществляли дискриминацию по отношению к карликам. Сумасшедший лай раздражал доктора своей полной иррациональностью, а любое необъяснимое явление напоминало Фаруку обо всем, что он не понимал в Индии. Не мог понять.

Этим утром, стоя на веранде, он услышал, как молится его сосед с нижнего этажа. Доктор Малик Абдул Азиз был примерным слугой Всемогущего Аллаха. Когда Дхар спал на веранде, он говорил Фа руку, насколько сладостно просыпаться под молитвы Азиза.

— Восхвалим Аллаха, создателя всего сущего, — только и смог перевести Дарувалла из молитвы, в которой потом говорилось что-то о «правильном пути». Фарука умиляла чистота этой молитвы, и то, как благоговейно читал ее доктор Азиз. Однако сейчас мысли Даруваллы от религии устремились к политике, поскольку он вспомнил о стендах и плакатах, виденных им в городе.

ИСЛАМ — ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ ДЛЯ ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

Это заключение казалось ему столь же враждебным, как лозунги Шив Сены, расклеенные по всему Бомбею: «Махараштра для последователей его религии! » Или «Скажи с гордостью: Я — индус! ».

Что-то злое уничтожало чистоту молитвы доктора Азиза на его молитвенном коврике. Возвышенно и лично обращался он к Богу со своего балкона, но на пути молитвы оказались прозелиты и политики, которые извращали ее. Если бы это сумасшествие обрело звуки, то Фарук знал: это будет бестолковый лай собак.

Неоперабельный

В их подъезде доктор Дарувалла и доктор Азиз вставали раньше всех — у каждого была намечена операция. Специалист-уролог доктор Азиз молился каждое утро, поэтому Дарувалла предполагал, что и ему надо следовать примеру соседа. В то утро он терпеливо подождал, пока внизу не зашаркали шлепанцы доктора, скатывающего молитвенный коврик, и начал листать свою книгу молитв. Отыскивая нечто подходящее или по крайней мере знакомое, Фарук устыдился того, что прежняя его любовь к христианству уходит в прошлое. Может быть, его вера пропала?

В конце концов он перешел в христианство из-за совсем небольшого чуда. Быть может, необходимо еще одно чудо, чтобы оживить его веру? Но ведь большинство христиан верили в Бога без всяких дополнительных чудес. Эта мысль мешала ему остановиться на определенной молитве. В последнее время доктор стал сомневаться, не ложный ли он христианин.