Страна чудес без тормозов и Конец Света - Мураками Харуки

Когда я просыпаюсь снова, за окном темно. Ветер с силой хлещет дождинками по стеклу. Старик сидит рядом.

– Ну, как? Полегчало?

– Теперь уже лучше, – отвечаю я. – Который час?

– Восемь вечера.

Я пытаюсь встать. Тело еще немного мотает из стороны в сторону.

– Ты куда это собрался? – удивляется старик.

– В Библиотеку. Нужно читать старые сны.

– Не болтай ерунды. В таком состоянии ты и пяти метров не проползешь.

– Но нельзя же валяться, когда все работают...

Старик качает головой.

– Старые сны подождут. И Страж, и Библиотекарша знают, что ты пока двигаться не в состоянии. Да и Библиотека, скорее всего, закрыта.

Вздохнув, он подходит к печке, наливает себе чаю и возвращается к кровати. Ветер с дождем то стихают, то снова стучат в окно.

– Похоже, тебе нравится эта девушка, – говорит старик. – Я не хотел подслушивать, но так уж вышло. Все время рядом с тобой сидел. А люди в бреду чего только не выбалтывают... Но стесняться тут нечего. На то она и молодость, чтобы влюбляться. Так или нет?

Я молча киваю.

– Она славная девушка. И за тебя очень переживает, – продолжает он, прихлебывая чай. – Однако ты не должен позволить этой любви зайти чересчур далеко. Это будет неправильно. Не хотел тебе говорить, но такие вещи ты должен понимать как следует.

– Почему неправильно?

– Потому что ей нечем тебе ответить. Никто в этом не виноват. Ни ты, ни она. Просто так на свете заведено. А изменить этот свет никому не под силу. Так же, как и повернуть Реку вспять.

Я сажусь в кровати и прикладываю ладони к щекам. Мне чудится, будто мое лицо ужалось в размерах.

– Вы о том, что она потеряла себя?

Старик кивает.

– Значит, раз она потеряла себя, а я нет, – я не смогу ничего получить в ответ? Вы об этом?

– Именно, – отвечает он. – просто наживешь себе очередную потерю. Да, она потеряла себя. Как и я потерял. Как и все вокруг.

– Однако вы так заботитесь обо мне. От ошибок оберегаете, с больным сидите ночи напролет... Разве это не проявление вашего «я»?

– Э, нет! – качает он головой. – Моя бережливостьи мое «я» – вещи разные. У бережливости свой механизм. Никак не связанный с тем, что у меня внутри. Это, скорее, привычка. Со мной настоящимничего общего не имеет. Я сам куда сильнее и глубже своей бережливости к окружающим. И гораздо противоречивее.

Я закрываю глаза и пытаюсь собрать разбегающиеся мысли.

– Вот что я думаю, – говорю я наконец. – Человек забывает себя, когда умирает его тень. Так или нет?

– Именно так.

– Значит, если ее тень действительно умерла, она уже никогда не вспомнит себя?

Старик снова кивает.

– Я сходил в Ратушу, проверил метрики. Ошибки нет. Ее тень умерла, когда ей было семнадцать. Похоронена, как положено, в Яблоневом Лесу. О чем и запись в книге имеется. Хочешь подробностей – спрашивай у нее сам. Она тебя сильнее убедит. Я же добавлю только одно. Эту девочку разлучили с тенью еще до того, как она стала понимать, кто она. Поэтому она даже не знает, что значит быть собой. Другое дело я. Я решил отказаться от тени, когда состарился. Я могу различить, что у тебя внутри, а она – нет.

– Однако же, она хорошо помнит мать. И говорит, что ее мать помнила себя. Даже после смерти своей тени. Я не знаю, как это получилось. Но, может быть, в этом есть какая-то надежда? Может, и ей это от матери передалось?

Полковник берет в руки чашку и неторопливо прихлебывает остывший чай.

– Запомни, – говорит он наконец. – Стена наблюдает за нами очень пристально. Ни капли твоего «я» не укроется от нее. Как бы ты ни старался сберечь эту каплю, она высосет из тебя все. Высосет – или сживет со света. Как и поступила с ее матерью.

– Значит, вы не хотите, чтобы я на что-то надеялся?

– Я не хочу, чтобы ты унывал. Город силен, а ты слаб. Это факт. Надеюсь, теперь ты зарубил его себе на носу.

Он задумывается, глядя на дно опустевшей чашки.

– Хотя, конечно, ты можешь ее получить, – добавляет он чуть погодя.

– Получить? – не понимаю я.

– Ну да. Ты можешь спать с ней. Жить с нею под одной крышей. Ты можешь получить от Города все, что душе угодно.

– Но только не себя самого?

– Да, – кивает старик. – Все, кроме этого. Но пойми: постепенно твое «я» исчезнет. И тогда не останется ни отчаяния, ни потери. Ни любви, которая ни к чему не ведет. Останется только жизнь. Тихая, спокойная жизнь. Ты нравишься ей, тебе нравится она. Хочешь ее – она твоя. Никто ее у тебя не отнимет.