Чайная книга - Фрай Макс

Однажды Алекс привел с собой невысокую серьезную девицу в очках. У девицы были черные кудряшки и огромная замшевая сумка.

— Тунгус, это Кролик. Кролик, это Тунгус, Никто никого не ест, все садимся и пьем за мир вкусный и полезный портвейн, закусывая пряником печатным. Маэстро, доставайте!

В необъятной сумке были дары: маленькое лоскутное одеяло, мешок пряников, заварочный чайничек, три разнокалиберные чашки и небольшая круглая пиала из темно-серой глины с блестящим палочным иероглифом, правда, изнутри не алая, а желтая, но все равно настоящая. А большой чайник с голубыми розами по белой эмали Ритке презентовала жена Мухаммеда, Ильмира:

— Накипь там немножко убери, да? Вчера в телевизоре сказали: фанту налей, прокипяти — как новый будет. И не бойся. Хлеба, там, нету если, чая-сахара — стучи ко мне утром, позавтракаем.

Ильмира была маленькая, худенькая и походила на галчонка.

— Я тоже на учителя училась. Русский язык преподавать хотела. Да, Гаязик, что, мой золотой? Это тетя Рита, она теперь тут живет.

Вместе с началом занятий закончилась эпоха пенопласта: на дворницкой низкой тележке Мухаммед прикатил откуда-то пухлый пружинный матрас, с песнями втащил его по лестнице на пятый этаж и прислонил к стене возле Риткиной комнаты.

— Ты смотри, а? Втыкаем ножки, — он стремительно вкрутил четыре лакированных столбика, — ставим, а? Спи как королева!

С невинностью Ритка рассталась легко и буднично: вот вроде бы еще целовались, путаясь в руках под футболками. А вот уже колени раздвинуты и — ой, мама! Так, в одной футболке, ощущая текущие по ногам струйки, она и выскочила в коридор. Темный прямоугольник двери ванной был по краю обведен слабеньким, будто свечным, светом. Ритка поскреблась в запертую дверь, постояла, вслушиваясь в тишину, и полила себе из ковшика, сидя на унитазе.

Зима прошла в меру тяжело, не слишком голодно и довольно весело. Ритка научилась спать на лекциях с открытыми глазами, скалывать лед точными ударами ржавого лома и махать здоровенной лопатой. Под Новый год она купила у старух на Сенной коробку древних елочных игрушек и целую охапку колючих веток с длинными липкими шишками. Дома они обвязывали трехлитровые банки пестрыми платками, впихивали в них оттаявшие еловые лапы, развешивали облезлые шары и зайцев на прищепках. Пахло праздником, свечи оплывали в чашечках из фольги, Алекс топил печку обломками ящиков и варил глинтвейн в эмалированном чайнике, а Ленка-Кролик подарила Ритке свитер до колен и книгу какой-то фэнтези.

Потом она думала, что все случилось восьмого марта. Конечно, это могло быть и пятого и двенадцатого, но почему-то зацепило восьмого. Они встретились под Барклаем, немного погуляли по Невскому и купили две бутылки неразменного портвейна, потом какой-то грустный мужик, оттеснив Алекса плечом, вручил Ритке здоровенный букет тюльпанов: «Девочкам надо дарить цветочки, мальчик, пока они это ценят. Пока ценят, ты понял, мальчик?» Дома Ритка поделила тюльпаны между Ильмирой и бабкой Зоей. Старуха так и осталась стоять с цветами на кухне, нелепая, как каменная скифская баба.

А вечером они с Алексом пошли на сейшен в маленький клуб. Алексу обещали две проходки и не обманули. Леша Макаров плюс один. В клубе было дымно и весело, большеглазые девы в толпе танцевали, взметывая руки над головами и кружась. Группа рубила что-то отчаянно веселое, вишневым бархатом гудела виолончель, вокалист, нескладный тощий мужик, точь-в-точь скоморох, между песнями церемонно поздравлял со сцены еще девушек и уже не девушек, а те радостно визжали в ответ. Ритка сидела у самой сцены прямо на полу, отползая от танцоров, и прихлебывала пиво из высоченного прозрачного бокала. Бокал потом как-то сам собой оказался в сумке Алекса, а еще через некоторое время туда же отправилась зеленая стеклянная пепельница, «на обзаведение». Хотелось, чтобы вечер никогда не кончался, зал хором распевал, и даже Ритка, расхрабрившись, подтягивала припев. «Ты доволен, Тунгус?» — спрашивал Алекс, и Ритка поворачивалась к нему сияющим лицом, ожидая поцелуя.

Опустошение

Голос в трубке был приятный, тон — спокойный, без холода.

— Рита? Добрый день. Меня зовут Марина, Марина Геннадьевна. Я мама Алеши. Мне кажется, нам нужно поговорить. Если вам удобно, давайте через час в кафе на углу Невского и Литейного? Там подвальчик возле галереи «Борей», прямо внутри, хорошо? Я буду в красной куртке.