Суббота - Макьюэн Иэн

Взглядом Бакстер дает понять, что заметил его движение, однако говорит только:

— Так, все быстро достали мобильники и положили на стол.

Никто не двигается.

— Сначала вы, ребята, — приказывает Бакстер. И к Розалинд: — Давай, скажи им.

— Дейзи, Тео! Думаю, лучше сделать, как он говорит. — Теперь гнева в ее голосе больше, чем страха, и неуместное сейчас «думаю» отдает непокорностью.

У Дейзи дрожат руки: ей никак не удается извлечь из тугого кармана телефон. Дышит она часто, неглубоко. Тео выкладывает на стол свой телефон и подходит помочь сестре; хороший шаг, думает Генри, теперь сын стоит почти рядом с ним. Бакстер все не вынимает руку из кармана. Если они сумеют согласовать действия, быть может, им удастся броситься на него и обезоружить.

Однако Бакстер тоже это понимает.

— Положи ее мобильник рядом со своим и отойди туда, где стоял. Давай-давай. Дальше. Еще дальше.

Где-то в кабинете у Генри, в ящике, набитом всяким мусором, лежит перцовый баллончик, купленный много лет назад в Хьюстоне. Может быть, он еще работает. Где-то в кладовой, среди палаток и старых игрушек, должна быть бейсбольная бита. А на кухне — множество разных ножей. Однако, судя по синяку на груди, в бою на ножах Пероуну ничего не светит.

Бакстер поворачивается к Розалинд:

— Теперь твой.

Обменявшись взглядом с Генри, она достает из кармана пальто свой телефон и кладет его в ладонь Бакстера.

— И ты.

— Мой наверху, заряжается, — говорит Пероун.

— Кончай свистеть, мудила, — отвечает Бакстер. — Вон он, я его вижу.

Действительно, сотовый Пероуна выглядывает из заднего кармана его джинсов.

— Да.

— Положи его на пол и подтолкни ко мне.

Чтобы его подбодрить, Бакстер наконец достает из кармана свое оружие. Насколько можно судить, это старомодный французский кухонный нож, с оранжевой деревянной ручкой и изогнутым матовым лезвием. Осторожно, стараясь не делать резких и быстрых движений, Пероун нагибается, кладет свой сотовый на пол и подталкивает к Бакстеру. Тот не поднимает телефон, вместо этого зовет:

— Эй, Найдж! Заходи. Собери-ка мобилы.

В дверях появляется парень с лошадиной физиономией и останавливается на пороге.

— Ух ты, ну и квартирка! — И, заметив Пероуна, добавляет: — О, вот и наш герой асфальта!

Пока его приятель собирает телефоны, Бакстер спрашивает:

— А как насчет дедули? Только не говори, что ему вы не купили телефон!

Из теней в глубине комнаты выступает Грамматик; в руке у него — пустой бокал.

— У меня действительно нет телефона. А если бы был — я разбил бы его об твою пустую башку!

— Батя твой, что ли? — спрашивает Бакстер у Генри.

Сейчас не время разбираться в родственных связях, и Генри отвечает: «Да» — ему кажется, что так будет лучше.

Однако он ошибся, страшно ошибся. Своей приплясывающей походкой Бакстер обходит Найджела и стремительно движется прямо к старику.

— Ну надо же! — говорит он. — Такой приличный старый джентльмен — и так ругается!

Предчувствуя беду, Пероун бросается следом, но ухмыляющийся Найджел встает у него на пути. Генри успевает только выкрикнуть:

— Он тебе ничего не сделал!

Бакстер уже стоит перед стариком. Тео бросается вперед; и в этот миг кулак Бакстера взмывает в воздух, и слышится влажный треск кости — словно хрустнула зеленая ветка. Все Пероуны кричат — кто: «Нет!», кто просто: «А-а!» Однако худшие их опасения не сбылись: Бакстер ударил Грамматика другой рукой, не той, в которой держит нож. У старика подгибаются ноги, он падает; Тео мгновенно оказывается рядом, поддерживает его, помогает опуститься на колени, подхватывает из руки бокал. Медленно и беззвучно — он не застонет, не доставит врагу такого удовольствия — Грамматик закрывает лицо руками. Меж пальцев у него стекает кровь.

До сих пор Генри был как в тумане. Да, поражен, испуган — но как-то не всерьез. По своему обыкновению, он грезил наяву: мечтал о том, как вместе с Тео обезоружит Бакстера, о перцовых баллончиках, битах и ножах — и все это были чистые фантазии. Теперь же перед ним предстала истина во всей своей неприглядной наготе: Бакстер — человек, который ни на что не надеется и потому ничего не боится. Но это лишь общие слова, канва вышивки. А сложный узор образован симптомами его болезни — импульсивностью, неспособностью к самоконтролю, паранойей, резкими перепадами настроения, постоянным переходом от депрессии к взрывам ярости и обратно. Что-то из этого может сыграть Генри на руку, как сегодня утром. А может привести к катастрофе. Интеллектуального снижения пока не заметно — эмоциональные реакции и координация страдают первыми. Каждый, чье число CAG в толще таинственного гена четвертой хромосомы составляет значительно больше сорока, обречен пройти этим путем. Его будущее предопределено. Ни любовь, ни таблетки, ни изучение Библии, ни тюремное заключение не излечат Бакстера и не собьют его с курса. Судьба его, записанная в хрупких протеинах, нерушима, словно надпись, выбитая на камне или гравированная на закаленной стали.