Суббота - Макьюэн Иэн

Вместе со «скорой» явились двое констеблей, а несколько минут спустя — детектив из полиции. Выслушав рассказ Пероуна, он сказал, что сейчас уже очень поздно, все взволнованы, так что показания лучше снять завтра. Выяснил у Генри и записал лицензионный номер красного «БМВ» и название: «Мятный носорог». Осмотрел разрез на спинке дивана, затем поднялся наверх, присел над Бакстером, осторожно вынул из его руки нож и уложил его в стерильный полиэтиленовый пакет. С костяшек левой руки Бакстера взял мазок засохшей крови — скорее всего, из носа Грамматика.

Когда Тео спросил, не привлекут ли их с отцом к суду за то, что они сбросили Бакстера с лестницы, детектив громко расхохотался.

— Вряд ли он подаст на вас жалобу, — ответил он, тронув лежащего Бакстера носком ботинка. — Мы-то уж точно заводить дело не станем.

Потом детектив позвонил к себе в участок и попросил выделить двух констеблей для охраны Бакстера в больнице. Как только он придет в сознание — будет арестован. Формальное обвинение ему предъявят позже. Предупредив, что завтра придут снимать показания, трое полицейских удалились. Вслед за ними, погрузив Бакстера на фиксирующие носилки, уехали и парамедики.

Розалинд приходит в себя на удивление быстро. Не проходит и получаса после отъезда полиции и «скорой помощи», как она предлагает пойти в кухню и все-таки поесть. Аппетита ни у кого нет, однако все гуськом идут вниз. Пока Пероун разогревает соус и достает из холодильника миски с креветками и прочим, дети накрывают на стол, Розалинд режет хлеб и раскладывает по тарелкам салат, а Грамматик, отложив свой компресс, открывает новую бутылку вина. Общая работа успокаивает, а через двадцать минут, когда все готово, вдруг обнаруживается, что они действительно проголодались. Грамматик принимается за выпивку, на этот раз не сползая к мизантропии. Уже за столом Генри наконец узнает, что Дейзи читала стихотворение Мэтью Арнольда под названием «Дуврский берег», включенное во все хрестоматии и известное каждому школьнику.

— Как ваша «Гора Фудзи», — замечает Генри.

Эта ремарка необычайно радует Грамматика, и он вызывается произнести тост. Сейчас Иоанн благодушен и весел; распухший нос придает ему комический вид добродушного клоуна. В руках у него — сигнальный экземпляр «Скромного челнока». Похоже, вечер вернулся в прежнее русло.

— Давайте забудем все остальное и вспомним, что мы собрались здесь ради Дейзи, — говорит он. — Этот сборник — блестящее начало ее карьеры: говорю это и как любящий дед, и как восторженный почитатель. Кто бы мог подумать, что заучивание стихов ради мелочи на конфеты принесет такую пользу? Думаю, сегодня Дейзи честно заслужила свои пять фунтов. Итак, выпьем за Дейзи!

— За Дейзи! — отвечают все и поднимают бокалы.

Дейзи целует старика в щеку, он обнимает ее в ответ. Примирение состоялось, «происшествие с премией» забыто.

Генри подносит бокал к губам и ставит обратно: ему сейчас не хочется пить. В этот миг звонит телефон. Он сидит ближе всех, поэтому подходит к телефону и снимает трубку. Из-за волнения и усталости не сразу узнает энергичный голос с сильным американским акцентом.

— Генри! Генри, это ты?

— Джей? Да, я.

— Слушай-ка. У нас тут травма. Мужчина, лет двадцать пять, свалился с лестницы. Салли Мэдден час назад ушла домой с гриппом. Здесь Родни. Он вполне в себе уверен, говорит, что справится. Парнишка и вправду молодец, но… видишь ли, тут утопленная трещина прямо над пазухой верхней сагиттальной вены.

У Пероуна вдруг начинает першить в горле. Приходится откашляться.

— Гематома?

— Точно. Вот почему я тебе звоню. Мне случалось видеть, как неопытные хирурги, поднимая кость, разрывали вену. И четыре литра крови на полу. Тут нужен кто-то из старших, а ты живешь ближе всех. Ну и потом, ты лучший.

Из кухни доносится смех — чересчур громкий, ненатуральный, почти саркастический. Его родные не притворяются, что преодолели страх, — просто хотят, несмотря на страх, продолжать жить. Джей может позвонить кому-нибудь другому; и, как правило, Пероун не оперирует знакомых. Но Бакстер — особый случай. Он все еще не понимает, что чувствует: ненависть или сострадание… но, кажется, знает, что ему делать.

— Генри! Ты меня слышишь?

— Да, Джей. Еду.

Глава пятая

Домашние привыкли, что Пероуна часто выдергивают из-за стола по неотложным делам, и сейчас, когда он говорит, что должен ехать в больницу, это звучит даже как-то ободряюще — как знак возвращения к обыденности.