Нам выходить на следующей - Трауб Маша

Лиля родила мальчика. Чернявенького. Маратиком назвали. Алла с мамой и Димочкой поехали в роддом – встречать тетю Лилю с малышом. Димочка курил и чувствовал себя лишним. Алла держала цветы. Екатерина Андреевна – чемодан с Аллиными детскими вещичками – пеленками, распашонками. Дина Матвеевна ехать встречать чужого внука отказалась.

Лилю как подменили – она превратилась в дерганую истеричку. На Маратике свет для нее сошелся клином. Маратик рос болезненным и избалованным.

Алла его терпеть не могла. И тетю Лилю тоже разлюбила – из-за Маратика. Они опять к ним в гости зачастили. Лиля сдавала Алле Маратика и шла на кухню – жаловаться Екатерине Андреевне на Димочку.

Димочка хотел полюбить ребенка, но так и не смог. Начал попивать, втихаря. Лиля не замечала – не до того было, а Екатерина Андреевна сразу поняла.

– Он к нему даже не подходит! – кричала на кухне Лилечка. – С твоей Алкой вон как возился, а этого даже на руки не берет.

– Его можно понять, – заступалась за Димочку Екатерина Андреевна. – А потом, ты Маратика совсем распустила. Совершенно неуправляемый. Что ты с ним потом делать будешь? К люстре привязывать?

– Ой, тоже мне нашлась Макаренко. За своей смотри. У Маратика тонкая нервная организация. Он необычный ребенок. К нему нужен особый подход.

– Ремень ему нужен, вот и весь подход.

– Вот свою и лупи. А я считаю, что это не метод. Я Димку прошу – принеси что-нибудь вкусное для Маратика, – тетя Лиля возвращалась к своей любимой теме, – у них в Роспосылторге и салями можно взять, и икру, и рыбку. А он знаешь, что берет? Вино или коньяк. И сам дует в одно горло.

– Но он же тебе деньги все отдает.

– Отдает. А ты знаешь, сколько творог на рынке стоит? Я Маратику по двести граммов беру. А ему каждый день нужно – для косточек.

– Раздави яичную скорлупу и давай. Тот же кальций.

– Он не будет эту гадость есть.

– Тогда таблетки купи.

– Не верю я в эту химию. Только желудок портить.

Тетя Лиля и в гости со своей, то есть Маратиковой, едой приезжала. Доставала из пакетов эмалированную кастрюльку, тарелочку отдельную и кормила с ложечки, тоже специально привезенной.

– Пусть сам ест. Пора уже, – говорила Екатерина Андреевна.

– Ничего, еще научится. Давай, золотце, еще ложечку.

Маратик сжимал зубы и отворачивался от ложки. Если видел, что мать потеряла бдительность, опрокидывал тарелку. Тетя Лиля вытирала, накладывала очередную порцию. Аллу тоже сажали есть, даже если она не была голодная. Алла послушно садилась и ела, хотя ей тоже хотелось перевернуть тарелку.

– Смотри, Маратик, как Алуша кушает. Хорошо кушает. Вон какая большая выросла. Ты тоже вырастешь. Давай, поешь вместе с Аллой.

Пока Маратик был маленький, Алла его еще терпела. Играла с ним в ладушки или в сороку-белобоку. Крутила своим пальцем по ладошке, загибала ему пальчики. Маратик то смеялся, то вдруг начинал плакать надрывно. Алла сажала его на колени и играла «по кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам». Маратик опять смеялся. А как только Алла прекращала – начинал плакать. Когда Маратик постарше стал, Алла уже не хотела с ним играть. Маратик был толстый, рыхлый, в вечных соплях, которые вытирал рукавом. И вместо рыданий начинал орать на всю квартиру как резаный. Из-за ерунды. В комнату врывалась тетя Лиля.

– Что, Маратик, что, моя рыба? Что случилось, мой золотой? – причитала она.

Маратик рыдал и показывал пальцем на Аллу.

– Алла, почему он плачет? Что ты сделала? – накидывалась на Аллу тетя Лиля.

– Ничего я ему не сделала. Он свой трактор сломал, вот и орет. Я ему сказала, чтобы он не трогал мои тетради, а он начал стучать трактором по столу. И тетрадь мне чуть не порвал.

– Алла, ты уже взрослая, а Маратик маленький. Ты должна уступать.

– Я уступаю – другую тетрадь ему дала. А он все равно орет.

Уходили они всегда с концертом. Маратик ложился на лестничной клетке, бил ногами по полу и орал на весь дом.

– Маратик, сокровище мое, пойдем. Домой пора. Хочешь, нажми кнопочку лифта, – крутилась вокруг тетя Лиля.

– Не-е-ет, не пойду, – вопил Маратик.

– Что, что ты хочешь? Скажи маме.

– Мишку-у-у, – орал на одной ноте Маратик.

– Какого мишку?

– Моего мишку он хочет. – Алла тоже готова была расплакаться. – Не отдам. Он уже все игрушки мои по забирал. И лошадку, и зайца. Не отдам. Мишка – мой любимый. Почему я ему все должна отдавать? Это мои игрушки.

– Аллочка, отдай ты ему, я тебе другого куплю. Еще лучше, – упрашивала дочь Екатерина Андреевна.

– Не нужен мне другой. Мне этот нужен.

– Алла, ты злая жадная девочка. Ребенку игрушку пожалела, – вступала в спор тетя Лиля.

Эти споры входили в программу концерта. Алла знала, что все равно Маратик настоит на своем и ей придется отдать игрушку. И обижалась на мать – почему она ее не защищает?

Алла окончательно потеряла веру в справедливость взрослых, когда узнала, что тетя Лиля купила Маратику попугайчика. Алла давно просила у матери собаку, или кошку, или черепаху, но Екатерина Андреевна к животным была равнодушна. А Маратик захотел и получил.

Попугая назвали традиционным попугайским именем Кеша. Тетя Лиля утверждала, что он будет разговаривать. Маратик, конечно, попытался оторвать Кеше лапку, после чего попугайчик стал прихрамывать. Клетку перенесли на кухню и поставили на холодильник, чтобы Маратик не достал. А у тети Лили появилась еще одна тема для жалоб.

– Ты представляешь, – говорила она Екатерине Андреевне, – я его кормлю, клетку чищу, а он меня клюнуть норовит. А у этого, – имелся в виду Димочка, – с руки ест и на плечо садится.

– Не было у бабы заботы, купила баба порося, – отшучивалась Екатерина Андреевна.

Однажды тетя Лиля приехала к ним в гости с Маратиком и Кешей.

– Вот. Держи. – Она грохнула клетку на кухонный стол.

– Ты что, Лиль? С ума сошла? – Екатерина Андреевна стала стаскивать клетку со стола.

– Забирай. Я тебе и корм привезла.

– Лиля, я его не возьму. Я не умею с птицами обращаться.

– Зато этот умеет. – Даже Алла уже знала – «этот» значит Димочка.

– Что случилось?

– А ничего, мало того что сам пьет, так еще и птицу спаивает. Прихожу я вечером домой, а этот, – теперь Лиля имела в виду Кешу, – говорит: «Кеша хочет водки». Этот наливал этому вместо воды. Я, когда услышала, чуть в обморок не упала. А у меня Маратик маленький.

– Так мне что, его водкой поить?

– Чем хочешь. Алла у тебя давно живность просит. Вот, пусть возится.

– Мамочка, давай Кешу возьмем, – попросила Алла.

– Лиля, я не хочу, чтобы в моем доме жил хромой алкоголик. Даже если он и попугай.

– Мамочка, ну пожалуйста. Я буду за ним ухаживать. И клетку буду сама чистить, – просила Алла.

Екатерина Андреевна сдалась. Но Кеша переезд не перенес. Через три дня Екатерина Андреевна нашла его лежащим на дне клетки кверху лапками. Она позвонила Лиле:

– Лиля, что делать? Он лежит и не двигается.

– Сделай ему искусственное дыхание, – засмеялась Лиля. – Рот в рот. Или клюв в клюв.

– Ты с ума сошла?

– Что делать? Выброси. Вместе с клеткой.

– Лиля, а почему он умер?

– А наверное, ты ему опохмелиться не дала. – Лиля продолжала веселиться. – Этот ему пивка с утра наливал.

Екатерина Андреевна с Аллой положили Кешу в коробку из-под обуви, взяли детскую лопатку, сели в автобус и поехали до конечной остановки. Там лес начинался. Они похоронили Кешу под деревом. Алла плакала. Она нарвала одуванчиков и положила на холмик.

Вернулись домой. На лестничной площадке сидела тетя Лиля.

– Ты что тут делаешь? – удивилась Екатерина Андреевна.

– Тебя жду.

– А Маратик где?

– У соседки.

– Что-то случилось?

– Случилось.

Они вошли. Аллу отправили в комнату – делать уроки. Тетя Лиля с Екатериной Андреевной закрылись на кухне.

– Ну, рассказывай, – сказала Екатерина Андреевна.

– Это ты мне рассказывай.

– Что?

– Как ты с Димкой переспала.

– Господи, Лиля.

– Что – Лиля? А еще говорила – он порядочный, ничего не может быть…

– Да ничего и не было. С чего ты взяла? – Екатерина Андреевна еще пыталась отговориться.

– Он сам мне рассказал. Напился и рассказал. Какая ты замечательная, какая нежная, какая внимательная…

– А с чего вдруг?

– Он разводиться захотел. Видите ли, решил начать новую жизнь. Сказал, что изменял мне. С тобой.

– А ты?

– А я сказала – развод получит только через суд. Он мне всю жизнь сломал. Так я его и отпустила. Пусть алименты платит. Еще и квартиру отсужу.

Лиля всегда быстро переключалась с одной темы на другую. Но Екатерина Андреевна знала – к теме измены Лиля еще вернется.

– И долго ты с ним валандалась? – спросила Лиля.

– Лилечка, ну давай без пошлостей. Ну, было. Один раз. Выпили много. Оба. Я думала, он и не вспомнит. Я-то уж точно не вспоминала. – Екатерина Андреевна врала. Она помнила ту ночь. Хорошо помнила. И забывать не хотела. Ночь была замечательная, хотя ей и сравнивать было не с чем. Разве что с Владленом Синицыным. – Прости меня. Я тебе обещаю, это больше никогда не повторится.