Венерин башмачок - Знаменская Алина

— Вот именно! Иногда сил нет держать в себе! Инна Викторовна с большим интересом наблюдала за преображением собеседницы: женщина то вспыхивала, как костер от порыва ветра, то тухла, как фитиль без масла.

Чем-то таким она поделилась с кем-то, это ясно. Уж не с Ларисой ли?

Инна Викторовна считала себя крупным стратегом. Она умела повести разговор так, что человек, не получая вопросов с ее стороны, сам выбалтывал все, что надо. Трудно скрыть то, что болит внутри. Вот сейчас они обе вроде бы говорят на одну тему. Но ведь каждый о своем! Еще немножко, и ларчик с секретами этой Оксаны откроется! Если Ларисе грозит неприятность, то она эту неприятность от племянницы отведет. Это ее долг перед покойной младшей сестрой. Инна Викторовна старалась быть в курсе дел Ларисы. Конечно, это непросто и не всегда удается, но… И замуж Ларису выдала, и в клинику не раз устраивала, и в санаторий отправляла, и… Ну, в общем, сестра была бы не в обиде.

— Сынок меня беспокоит, — доверительно сообщила Инна Викторовна, — Андрюшка. Умник он у меня. Компьютерщик. А женился неудачно.

— С ребенком взял?

— Нет. Это бы полбеды. Чужих детей я не боюсь. Дети ни в чем не виноваты. Просто, Оксаночка, я вот пятьдесят лет на свете прожила, а такого чуда, как Андрюшкина жена, не видела!

— Страшная?

Инна Викторовна засмеялась. Да пусть бы страшная. Пережили бы такое горе как-нибудь.

— Моя старшая сестрица Ульяна ее знаешь как окрестила? Чисто по-русски. «П…да-растрепа».

Даже измученная своими мыслями, Оксана не могла не улыбнуться.

Инна Викторовна удовлетворенно кивнула:

— Я таких нерях в жизни не видела. Андрюшка долго копал, прежде чем откопать такое чудо. К тому же готовить вовсе не умеет.

— Сколько ей лет?

— Двадцать с хвостиком. А ведь он домосед по природе. Он до нее и девчонок-то не видел. Уставится в свой компьютер, а сзади еще телевизор надрывается. И вот вам, пожалуйста, вляпался. Она яичницу поджарить не умеет, а трусы так просто в мусорку выкидывает, чтобы не стирать.

Оксана передернула плечами. Вспомнила свою вылизанную квартирку в малосемейке.

— Нет. Я аккуратная. И готовить люблю, — глубоко вздохнула она.

— Да таких, как наша Кристина, просто в природе больше нет! Такую воспитать — измудриться надо!

Инна Викторовна воодушевилась. Она могла развивать тему Андрюшкиного брака до бесконечности. И ведь квартиру им Лиза свою оставила — живи и радуйся!

— Не представляете, Оксана, во что Кристина превратила квартиру. Я вчера ходила к ним убираться — чуть пылесос не сломала. Он забился ее волосищами и не в силах работать, бедный.

— Кошмар… — отозвалась Оксана. Но Инна Викторовна заметила, что вопрос собеседницу не трогает и она снова потихонечку «тухнет».

— Да лучше бы он с ребенком взял, лишь бы она нормальная была, домовитая.

— С чужим ребенком — не надо, — возразила Оксана, глядя куда-то мимо Инны Викторовны.

— Что вы, Оксаночка! Вы Андрюшку не знаете! Он такой тютя! Он добрый. И чужого любил бы как своего.

— Да не верю я в это! — вдруг вспыхнула Оксана. — Они любят только себя! Все мужики — эгоисты! И в детях любят себя! А если возникает хоть малейшее подозрение, что ребенок не его кровный, — куда она девается, эта любовь!

Оксана вся так всколыхнулась, что у Инны Викторовны не осталось сомнения — это свое, наболевшее. Но не успела она додумать выплывшую из ниоткуда мысль, как запиликал телефон. Он звонил долго, настойчиво, пока Инна Викторовна семенила в своих пушистых тапочках из гостиной в кухню. Она была уверена, что это звонок из-за границы, и приготовилась услышать четкий грудной голос Лизы. И была сбита с толку беспокойным Андрюшкиным баском.

— Мам, включи телик. Областное телевидение.

— Да что случилось? Научное светило прибыло из Москвы?

— Если я не ошибаюсь, с Ларисой что-то. Включай. Я сейчас к тебе еду.

Забыв о гостье, чувствуя, как внутри все деревенеет — будто под действием анестезии, Инна Викторовна двинулась к телевизору. Она включила областной канал и сразу узнала экстравагантную училку из Ларисиной школы. По телевидению та выглядела еще смешнее, чем в жизни. Подбородок у нее трясся как холодец. Инна Викторовна долго не могла вникнуть в суть. Училка что-то говорила, но что именно, было не слышно, за кадром звучал голос корреспондента. Соединить картинку и речь в своем сознании Инне Викторовне не сразу удалось. Она искала глазами племянницу. На заднем плане ученики складывали в автобус рюкзаки и сумки. «Спасатели уже выехали на место происшествия…»

Фраза докатилась до сознания Инны Викторовны, и она, беспомощно оглянувшись вокруг себя, еле слышно прошептала:

— Лариса…

«Соберись, Лариса Николаевна, — строго приказала она себе. — Сосредоточься. Постарайся припомнить все оттенки звука. Почему он тебя привлек? Откуда исходил?»

Звук исходил со стороны узкого прохода. Кажется, так. Нет, кажется или действительно так?

Лариса не давала себе поблажки. Да, звук появился со стороны прохода. Ведь когда она услышала, то моментально повернула голову влево, вперед, а не назад. Так, уже хорошо. Теперь характер звука. На что похоже? Крик? Всплеск? Звук упавшего камня? Могло быть и то, и другое, и третье. Конечно, мог быть крик. Но почему не повторился? Может быть, ребята ранены? Может, они без сознания и это крик сквозь бред?

Лариса поднялась на ноги. Нечего рассуждать. Если есть хоть один шанс из тысячи, что это был чей-то крик, то она должна идти. Ползти. Двигаться.

И она пошла. Идти приходилось боком. Проход сужался, и Лариса не могла не думать о перспективе протискивания сквозь каменную щель. Выбора не было. Лариса двигалась, стараясь не суетиться и не паниковать. Она подбадривала себя, хваля за каждый шаг. Согласно преданию узкий проход должен вывести ее к гроту. Если верить утверждениям Прытковой, хитроумное племя нарочно заузило ходы, чтобы удачнее обороняться от нежданных гостей. Сюда мог проникнуть только человек особой комплекции, обладавший гибкостью животного. Вряд ли разбойникам удалось протащить сюда награбленное добро. А вот женщина Ларисиного склада пройти должна была. Еще усилие, и Лариса вырвалась из тисков узкого прохода. Она очутилась в темноте нового пространства, которое предстояло обследовать. На это не было сил. Она прислонилась к стенке, тяжело дыша и растирая затекшие руки. И тут она услышала вздох. Кожа мгновенно покрылась тысячей колючек, волоски по всему телу встали торчком. Здесь, рядом, кто-то дышал!

Разогретый страхами мозг Ларисы услужливо подкинул ей букет самых ужасных картинок. Чудовища, одно страшнее другого, представились ей ясно, будто она смотрела фильм ужасов. Ей захотелось стать маленькой, невидимой или вконец испариться. Она прекрасно понимала, что если это животное, то оно найдет жертву по запаху. Страх стал живым. Он стоял у нее за спиной, дышал в затылок, тянул к ней из темноты свои мохнатые лапы, и Лариса боялась дышать.

И в этом полуобморочном состоянии она услышала нечто. Это был полушепот-полустон, звуки которого она попыталась сложить в мозгу и как-то обозначить.

— А-а-а-на…

Она не пошевелилась.

— А-а-а-а-а-вна…

Да, это был— голос. Она лихорадочно шарила рукой по брючине, отыскивая фонарик. Она засунула его в карман. Внутри потихоньку начинала теплиться надежда. Если только у нее не начались слуховые галлюцинации, то она слышит свое имя «Лариса Николаевна». Кто-то из мальчишек зовет ее. Но почему так тихо и робко?

— Дима? Саша?

Ей наконец удалось включить фонарик. Она шарила лучом по стенам, но видела только свисающие отовсюду песчаные наросты.

— Ише… ише…

Что за чертовщина? Она ясно слышала голос. Но никого не видела. Голос просил говорить ее тише. Почему тише? Она могла кого-то разбудить? В голову лезла всякая ерунда. Вспомнилась легенда об одноглазом циклопе, разбудив которого путники обрекали себя на гибель. Лариса нервничала и осознавала это. Собрав в кулак всю волю, она заставила себя встряхнуться. Рука с фонариком тряслась. Шаря во всех направлениях, Лариса пыталась отыскать источник голоса. Но пока ее попытки помогли ей лишь немного привыкнуть к новому пространству. Это был причудливый неровный свод. Она стояла на выступе, который через пару шагов уходил вниз. Что было внизу, Ларисе видно не было. Она решила подойти и посмотреть, что же там, внизу. Но едва она сделала шаг, выступ, на котором она стояла, начал осыпаться. Он уплывал у нее из-под ног. Она прыгнула назад и прижалась к стене.

«Ишше…» — снова услышала она. Догадка пронзила мозг.

— Дима? Саша? Вы там, внизу?

— Да… — раздалось снизу, как из колодца.

— Саша, это ты?

Внутри Ларисы всколыхнулась радость. Да, в ней жил ужас, но радость уже подвинула его! Лариса не одна в этом ужасном подземелье, она нашла их!

— Да…

— А Дима? Он с тобой? Вы живы?., оба? Ты не можешь говорить?