Рябиновый мед. Августина - Знаменская Алина

— Фрейлейн! Спина! Голова!

Спину нужно было держать так, будто к ней привязана доска. Эмили эта наука давалась с трудом. У Аси получалось.

Она научилась держаться прямо и изящно, высоко держать голову и всегда чинно ходить, без лишних суетливых движений. Так, по мнению Фриды Карловны, должны вести себя барыш-ни. И все же гимназия, ставшая сущим наказанием для Анны, оставалась недосягаемой мечтой для Августины. За гимназию нужно было платить, а отец считал это излишней роскошью.

Слизав соленую слезу, Ася скороговоркой помолилась Богу — попросила прощения за легкомысленные желания и зависть. Напоследок она попросила Бога позаботиться о маменьке — где бы та ни была — на земле или на небесах.

Этой же ночью, в то самое время, когда Ася выбежала на крыльцо, узрев синие отсветы молнии, в доме отца Сергия, священника Троицкой церкви, что на рву, не спали. Горело совсем недалеко, в двухэтажном деревянном доме причта. Внизу жил псаломщик Юрьев, уволенный тремя днями раньше за воровство. Во втором этаже — дьякон с женой и ребятами.

Пламя вырывалось из нижнего этажа, звенели стекла, летели вещи.

— Бегите на колокольню, — велел отец Сергий старшим сыновьям, Владимиру и Артему. — Звоните в набат! А ты, — взглянул на подлетевшего среднего, Алешу, — беги к бочке, снимай замок!

Алексей схватил ключи, метнулся во двор за братьями. Впереди мелькнули светлячками их фонарики. Наклонившись у крыльца за ботинками, услышал скрип качелей. Алексей заглянул за угол дома — на качелях, повернувшись лицом к пожару, сидел младший братишка, Ваня, и, держа перед собой икону, горячо молился.

Алексей улыбнулся, но не окликнул брата, побежал к церкви, возле которой когда-то был сооружен насос на случай пожара. Пока возился с замком, сверху, с колокольни, раздались первые удары среднего колокола. Ему вторил тот, что побольше. Удары вначале получились зловещие, мороз по коже, а затем колокола зазвонили без всякого ритма — беспокойно, тревожно и немножко весело. Ни разу Алексею не удавалось звонить заполошный! И вот снова без него. Ему не терпелось оказаться рядом с братьями, попробовать раскачать самый большой колокол. Просто руки чесались! Он вприпрыжку помчался к церкви. Отсюда хорошо был виден пожар. С гулом и треском бушевал огонь. Гром и то и дело вспыхивающие молнии усиливали общую картину. Алексей чувствовал, как внутри закипает какая-то шальная буйная сила. Взлетел по лестнице на колокольню. Там, наверху, хозяйничал ветер — рубашку так и сдирало с тела, волосы рвались куда-то. Вот где силища!

Братья вовсю трудились — колокола гудели над самыми головами.

— Дай я попробую! — попросил Алексей Владимира. Старший брат уступил место.

— Почаще бей, чаще, — уже исчезая в люке, наставлял Владимир.

— А ты куда?

— На кудыкины горы!

Ясное дело, Владимир помчался на пожар. Вот ведь досада! И почему Алексею не пришло это в голову раньше? Вечно старший брат опережает его на несколько шагов! Наверняка тому удастся помочь пожарным, а может, даже спасти кого-нибудь!

С колокольни как на ладони было видно все. Возле горящего дома колготятся люди — кто с баграми, кто с лопатами. Пожарные вытащили со второго этажа дьяконовых младших ребят — двух перепуганных девочек. Сам дьякон передавал из верхнего окна свое богатство — клетки с певчими птицами. Старший сын отца Федора, Митька, таскал из дома иконы. Начальник охраны в серебристой каске, судя по всему, страшно ругался и приказывал дьякону спускаться самому, а не спасать птах небесных. Тот в ответ лишь кашлял в дыму, делая дело.

Видели мальчики и своего отца, который подхватил на руки дьяконовых малышей и отнес их подальше от пожара.

Но больше всего внимание Алексея привлекали пожарные. Вот уж кто действует без всякой суеты!

— Вот бы в такой каске да на пожарной машине! — вырвалось у мальчика.

— Пожарным хочешь стать? — подхватил Артем, двигаясь в такт набату, почти повиснув на веревках.

— Я еще не решил, — небрежно бросил Алексей. Он несколько кривил душой, ибо в мечтах уносился далеко, видел себя у походных костров, среди боевых товарищей, преследующих коварного неприятеля. Он давно решил, кем хочет стать. но пока держал это в тайне, не хотел огорчать отца. Тот не уставал повторять, что видит Алексея священником.

— А вот Володька решил, — сказал Артем, бросая веревку. Колокола теперь звонили в городском соборе, этого было достаточно.

— Что? — осторожно поинтересовался Алексей, внутренне напрягаясь. Он предчувствовал и потому боялся услышать ответ.

— Родители ждут в гости дядю Георгия, тогда Володька и объявит.

— В военное? — выдохнул Алексей, отчего-то мучительно краснея. Будто кто-то выведал его тайну. — После семинарии?

— Ну да. Будем спускаться?

Увалень Артем не придавал значения тому, что так взволновало брата. Алексей же не мог успокоиться. Так он и знал! Владимир здорово придумал! Приедет дядя Георгий, полковник и герой Японской войны, он поможет Володьке уговорить отца. А когда подойдет очередь Алексея, родители напомнят о традиции, о том, что один из сыновей должен продолжить дело отца и все такое… Настроение Алексея, до того боевое и решительное, было поколеблено.

Отец, конечно, ни о чем не подозревает, надеется, что старший сын, Владимир, как принято в роду Вознесенских, отучившись в семинарии, станет священником, примет у отца приход. Так было в семье деда, где старший, Сергей, пошел по стопам отца, служит Богу, а младший стал офицером и служит царю и Отечеству. Жизнь отца протекала перед глазами и казалась обычной, даже — обыденной, а жизнь дяди проходила где-то там, далеко, и долетала до патриархального Любима яркими заманчивыми картинками, отзвуками героических событий на страницах газет, насыщенными рассказами дяди.

Семья дяди жила в Петербурге, а сам он со своим полком где только не побывал! В свои приезды к брату в Любим непременно затевал охоту, таскал за собой племянников, учил их стрелять и тешил армейскими байками. Теперь Алексею казалось, что он чуть ли не с пеленок мечтал о карьере военного, представлял себя на коне, в красивом мундире, как у дяди Георгия, во всей офицерской выправке! Теперь Владимир втихомолку присвоил себе его мечту, а что остается ему, Алексею?

Спустившись, братья попали под первые крупные капли начинающегося дождя. Пожарные сворачивали шланги. Дьякон, окруженный своим семейством и многочисленными клетками с птицами, сиротливо взирал на догорающий дом.

Остаток ночи Вознесенские устраивали погорельцев. Им отвели церковную сторожку, и мальчики носили туда из своего дома одеяла, подушки, кое-какую утварь.