Блотт в помощь - Шарп Том

В разгар этой суматохи его вызвали в Лондон и потребовали объяснений относительно некоторых высказываний в телевизионном интервью, которое он давал на фоне развалин Финч-гроува.

– Надо же такое сказануть: «Вот такие пироги»! – возмущался мистер Рис. – Вы ничего умнее не придумали? И потом, что значит: «Знал бы где упасть, соломки бы подстелил»?

– Я имел в виду, что от случайностей никто не застрахован, – оправдывался Дандридж. – Меня забросали…

– Его забросали! А нас, думаете, не забрасывают? Сколько писем мы уже получили?

Мистер Джойнстон заглянул в бумагу.

– На сегодня три тысячи восемьдесят два. Не считая открыток.

– А что такое: «Всем нам приходится чем-то жертвовать»? Вы представляете, что подумают три миллиона телезрителей? – клокотал мистер Рис. – Живет себе в маленьком городке человек, живет тихо-мирно, не высовывается. Вдруг среди ночи является какой-то псих недоделанный и вышибает из него дух двухтонным ядром. Ничего себе жертвы!

– Насчет «не высовывается» вы не правы, – возразил Дандридж. – Он беспрестанно допекал меня звонками и…

– Ну если вы считаете, что это достаточное основание… У меня нет слов.

– Давайте посмотрим на эту историю с точки зрения потенциального домовладельца, – осторожно вставил мистер Джойнсон. – Сегодня человеку со средним достатком не так-то просто раздобыть денег на приобретение дома. Нельзя допустить, чтобы у него сложилось впечатление, будто его дом могут вот так, безо всякого предупреждения, снести.

– А ведь по плану его и вовсе сносить не предполагалось, – напомнил мистер Рис.

– Вот именно, – поддакнул мистер Джойнсон. – Я, собственно, к тому, что Дандриджу в работе с людьми нужно побольше такта. Их надо уговаривать.

Тут уж терпению Дандриджа пришел конец.

– Уговаривать? – взорвался он. – Знали бы вы, какие мне приходится вести баталии! Вы, небось, думаете, все так просто: послал извещение о принудительном выкупе – и хозяева как добрые выметаются из домов? Как бы не так. Я вот обязан снести дом одной дамочки и провести автомагистраль через ее парк. И как прикажете ее уговаривать, если она чуть что палит в меня из ружья?

– Мазила, – вздохнул мистер Рис.

Мистер Джойнстон подошел к вопросу с делового конца.

– Что же вы не заявите в полицию?

– В какую еще полицию! Она сама полиция. Полицейские перед ней ходят на задних лапках.

– Как эти ее львы, да? – съехидничал мистер Рис.

– А зачем, по-вашему, ей понадобился заповедник? – спросил Дандридж.

– Только не говорите, что она открыла заповедник, чтобы избавиться от мужа, – устало произнес мистер Рис.

– Чтобы помешать строительству, вот зачем. Она рассчитывала получить широкую поддержку, вызвать сочувствие. Ей хотелось устроить заваруху.

– Могла бы себя не утруждать: вы-то на что? – сказал мистер Рис.

Дандридж посмотрел на него исподлобья. Все ясно: начальство не самого высокого мнения о его способностях.

– Раз так, мне остается только отказаться от должности инспектора департамента дорожного строительства и вернуться в Лондон, – заявил он.

Мистер Рис покосился на мистера Джойнсона. Этого-то ультиматума они и боялись. Мистер Джойнсон покачал головой.

– Что вы, Дандридж, что вы, голубчик, – нарочито проникновенно проговорил мистер Рис. – Вот это уже совсем ни к чему. Мы хотим только одного: постарайтесь в дальнейшем, чтобы ваши действия не вызывали недовольства общественности.

– Для этого я должен быть уверен в вашей поддержке, – предупредил Дандридж. – Если министерство не готово оказать мне содействие, я не смогу сломить сопротивление недовольных.

– Сделаем все, что в наших силах, – пообещал мистер Рис.

Дандридж вышел из кабинета умиротворенный. Он чувствовал, что его акции все-таки поднялись.

После его ухода мистер Рис заметил:

– Если этот гусь лапчатый решил сломать себе шею, грех не поддержать такое доброе начинание. А леди Мод от всей души желаю ни пуха ни пера.

– Представляю, каково ей было потерять мужа. Страшная смерть, – сказал мистер Джойнсон. – Ничего удивительного, что бедняжка не в себе.

Однако леди Мод была не в себе не столько из-за гибели мужа, сколько из-за счетов, которые приходили из уорфордских магазинов.

– Сто пятьдесят банок сосисок? Шестьдесят тонн цемента? Тысяча свечей? Сорок двухметровых арматурных стержней? – бормотала она, перебирая счета. – Что это у Блотта за фантазии?