Как все это начиналось - Лайвли Пенелопа

Не совершает ли она ужасную ошибку? Не пожалеет ли об этом горько? Но надо же быть гибкой, надо иногда сворачивать с прямого пути. Она недостаточно часто это делала. Шла вперед напролом. Теперь жизнь все-таки заставила ее свернуть. Это случилось.

После ухода Антона Шарлотта продолжала думать о нем. Как не похожи их жизни. Какой контраст. Он очень сильно зависит от обстоятельств. Что ж, она тоже, особенно в последнее время. Но все же ей не пришлось менять страну, культуру, начинать новую жизнь. Да сопутствует ему удача — он этого заслуживает.

Хлопнула входная дверь. Роуз. Сумку с овощами на стол, коротко здоровается. Видно, что чем-то озабочена.

— Приходил Антон. Уже ушел, — сказала Шарлотта. — Это был последний раз. Он очень хотел повидать тебя, я уверена. Антон… Нет, кажется, ничего не просил передать. Забыл, должно быть. Наверное, очень волновался.

— Значит, вы с ним закончили? Правильно. Я купила лосося на ужин — любимая рыба Джерри.

— Интересно, как у него сложится жизнь. У Антона, я имею в виду.

— Ага. — Роуз заглянула в холодильник. — Ага, лимон у нас есть. А то я забыла купить.

— Хотелось бы узнать продолжение его истории…

Дверца холодильника захлопывается.

— Я думала о соусе тартар. Там еще маринованный огурец завалялся.

— А тебе не хотелось бы?..

Роуз стояла с лимоном в руке и думала, казалось, исключительно о том, что приготовить на ужин.

— Знаешь, мама… Извини, но с этими историями… У тебя просто какая-то навязчивая идея.

История? Живешь двадцать лет в пригороде Лондона. Муж, дети, дом, кошка. Походы в супермаркет. А потом кое-что случается. Появляется человек, вот и все. Приходит он.

Ты же не пошлешь к черту все, чем дорожила большую часть твоей жизни, только потому, что влюбилась в иммигранта из Восточной Европы, с которым знакома десять недель. Ты же не сделаешь такой подлости Джерри. И Люси. И Джеймсу.

Не правда ли?

Речь у него в голове текла плавным потоком, сами собой складывались стройные фразы. Он хотел бы сказать ей о том, что думает и чувствует. Не на ломаном и неуклюжем языке, на котором вынужден с ней говорить, а на настоящем, на знакомом ему, на его родном языке.

Он помнит, как во время последней их встречи горестно покачал головой, а она обеспокоенно посмотрела на него и спросила:

— Что-то не так?

— Все не так.

Все.

Стелла сообщает девочкам, что в выходные приедет папа. Они не потрясены, не напуганы, не охвачены безудержным ликованием. Им тринадцать и пятнадцать, их заботит сиюминутное, дочери привыкли, что Джереми время от времени не бывает дома, и не очень задумываются о том, почему его нет и где он. Их больше занимают отношения с друзьями и подругами, новая стрижка, ближайшая поездка в «Примарк». Джереми, конечно, тоже им небезразличен, но не является главным предметом их забот. Они не знают и никогда не узнают, что их родители чуть не развелись. Папа приедет в выходные? Ну что ж, хорошо.

Стелла лихорадочно готовит любимые блюда Джереми: марокканский таджин с мясом молодого барашка, жаркое, приправленное фенхелем, груши в марсале с изюмом и орешками. День урожая, возвращение воина — что-то из этой серии. Вот только Стелла несколько озабочена. Правильно ли она поступает? Стоило ли звать его обратно? Она ведь была готова развестись с ним, а вот теперь оказывается, что нет.

Стелла до смерти боится даже мысли о том, что скажет Пол Ньюсом.

С Джилл они уже поговорили.

— Он… что? Возвращается домой? Ты с ума сошла, Стелла? — взорвалась Джилл.

Стелла сказала, что она не сошла с ума, вовсе нет. Просто она все обдумала, — это почти правда. Они с Джереми очень серьезно поговорили, — совсем не правда. Стелла чувствует, что он никогда больше не позволит себе поступить с ней так плохо, — возможно, даже и правда.

Генри очень доволен тем, как идет работа над мемуарами. Он пишет каждый день, страницу за страницей, каждое утро выдает Роуз очередную порцию. Он вспоминает о былом не то чтобы спокойно, но с приятным трепетом. Как хорошо бывает свести старые счеты, воткнуть шпильку или, наоборот, вдруг вынуть из-за пазухи букет. Конечно, надо быть осторожным, помнить, кто умер, а кто еще жив. А то как бы не привлекли к ответственности за диффамацию. Вдруг кто-то еще доживает свой век в каком-нибудь приюте или готов выскочить из гроба. Но в большинстве своем его герои уже перебрались в мир иной, так что можно ни в чем себе не отказывать.