Девятнадцать минут - Пиколт Джоди

Джордана было нелегко удивить, и все же Питеру уже несколько раз удалось его шокировать. Питер просто был тем, чем становится человек, если оставить одни голые эмоции и отбросить социальный договор. Если тебе больно — плачь. Если тебя одолевает ярость — нападай.

Если надеешься — готовься к разочарованиям.

— Питер, — тихо проговорил Джордан, — ты хотел их убить?

И тут же Джордан начал проклинать себя за то, что задал вопрос, который никогда не задаст ни один адвокат, тем самым заставляя Питера признаться в умышленности своих действий. Но вместо ответа Питер задал ему не менее каверзный вопрос.

— Ну а вы что бы сделали? — спросил он.

Джордан впихнул еще немного ванильного пудинга Сэму в рот а потом облизал ложку.

— Это не тебе, — сказала Селена.

— На этот раз вкусно. Это не то гороховое дерьмо, которым ты его кормишь.

— Ну прости меня за то, что я хорошая мать.

Селена взяла влажное полотенце и вытерла рот Сэма, а затем проделала то же самое с Джорданом, который тут же отстранился.

— Я в полной растерянности, — сказал он. — Я не могу вызвать сочувствие к Питеру по поводу смерти его брата, потому что он ненавидел Джойи. Я даже не могу выстроить нормальную линию защиты, разве что попробовать сослаться на его невменяемость, но это будет невозможно доказать. У обвинения горы улик, говорящих о спланированном убийстве.

Селена повернулась к нему.

— Ты же понимаешь, в чем проблема?

— В чем?

— Ты считаешь его виновным.

— О чем ты говоришь? Девяносто девять процентов моих клиентов виновны, но это никогда не мешало мне добиваться оправдательных приговоров.

— Правильно. Но в глубине души ты не хочешь, чтобы Питера Хьютона оправдали.

Джордан нахмурился.

— Это ерунда.

— Это правда. Ты боишься таких, как он.

— Он ребенок…

— …который напугал тебя, совсем немного. Потому что он не захотел больше сидеть и терпеть, пока остальные будут гадить ему на голову, как всегда бывает.

Джордан посмотрел ей в глаза.

— То, что он застрелил десять человек, не делает его героем, Селена.

— Делает, для миллионов других ребят, которые жалеют, что у них самих не хватило смелости это сделать, — жестко сказала она.

— Отлично. Можешь открывать фан-клуб Питера Хьютона.

— Я не оправдываю его действия, Джордан. Но я понимаю, как он до этого дошел. Ты родился счастливчиком. Вот скажи честно, ты когда-нибудь был не в элитной группе? В школе, в суде или где-то еще? Люди знают тебя, люди хотят быть такими, как ты. Перед тобой открыт зеленый коридор, и ты даже не подозреваешь, что есть люди, которым приходится идти другим путем.

Джордан скрестил руки на груди.

— Ты снова начинаешь разговор о своей африканской гордости? Потому что, честно говоря…

— Ты никогда не видел людей, которые переходят на другую сторону улицы только потому, что ты черный. На тебя никогда не смотрели с отвращением, потому что ты держишь на руках ребенка, забыв надеть обручальное кольцо. Когда хочешь что-то сделать — кричать, говорить, что они идиоты, — но не можешь. Когда все от тебя отворачиваются, становишься бессильным, Джордан. И ты начинаешь привыкать к тому, что мир именно такой, потому что кажется, что выхода нет.

Джордан ухмыльнулся.

— Последняя фраза из моей речи по делу Риккобоно.

— Женщины, которую избивал муж? — пожала плечами Селена. — Даже если и так, она точно описывает ситуацию.

Вдруг Джордан встрепенулся. Он встал, схватил свою жену и расцеловал.

— Какая ты умница, черт возьми.

— Не буду спорить, но все же объясни почему.

— Синдром жертвы домашнего насилия. Это может сработать. Женщины, которых избивает муж, живут в постоянном страхе. В конце концов, чувствуя постоянную угрозу, они совершают действия, искренне считая, что действуют в целях самообороны. Даже если муж в этот момент крепко спит. Это точно описывает состояние Питера.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, — заметила Селена, — но Питер не женщина, и у него нет мужа.

— Это не важно. Это расстройство психики из-за посттравматического стресса. Когда эти женщины срываются и стреляют в своих мужей или отрезают им члены, они не думают о последствиях… только о том, чтобы остановить насилие. Имен об этом Питер все время говорит: он просто хотел, чтобы все прекратилось. И это даже лучше, потому что мне не придется оспаривать обычное возражение обвинения, что женщина уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что она делает, когда берет нож или пистолет. Питер ребенок. Он по определению не понимает, что делает.