Записки следопыта - Карацупа Никита Федорович

— Отчего же ты, друг мой, не умеешь говорить! — вздохнул я, глядя в грустные, преданные глаза Ингуса.

Быстро осмотревшись, я утвердился в своих предположениях. Кусты, в которых лежал Ингус, были изломаны — почти вся листва с них упала. Рядом, на раскисшей от влаги земле, я обнаружил следы убегавшего в тайгу человека. Вот за кем устремился в погоню Ингус! Он, как свидетельствовали следы, кинулся на бандита, и уже в прыжке был сражен выстрелом: главарь целил Ингусу в сердце.

Я передал своего раненого друга подбежавшим пограничникам, а сам поспешил по свежим следам вдогонку уходившему главарю. Отпечатки огромных подошв с металлическими подковами были отчетливо различимы на мокром грунте, потом почти терялись в опавшей листве, но я продвигался в направлении следа довольно быстро — интуитивно, напряженным до предела нервами чувствуя, куда уходил враг.

«Поспешат друзья-пограничники, доставят Ингуса еще живым на заставу — и может, удастся его спасти», — думал я на бегу. В душе моей разгорались гнев и боль. Мы одержали в бою безусловную победу, никто из пограничников не был убит. А Ингус… Чего бы мне это ни стоило, я разыщу главаря!

Я вдруг почувствовал, что рядом люди. Я осторожно раздвинул ветки и оглядел открывшуюся просеку. На нее бесшумно выходили из леса пограничники: это прислали из части долгожданное подкрепление. Я доложил знакомому мне майору Кислову о проведенной нами операции. По раскрасневшемуся, выражавшему тревогу лицу Кислова можно было угадать его состояние: он слышал выстрелы, спешил на помощь изо всех сил, и ему было крайне неприятно, что он опоздал.

Майор передал мне приказ выехать как можно скорей на одну из таежных застав, где складывалась тревожная ситуация, — а здесь Кислов должен был принять у меня командование группой задержания.

Что ж, приказ есть приказ. Я указал вероятное направление, в котором уходил главарь диверсантов, и пограничники бросились обыскивать лес. Мне же предстояло пройти болотными, зыбкими тропами несколько километров — до села, где меня должна ждать машина.

Я двинулся вдоль просеки. Осенним огнем горели полуоблетевшие осины. Природа охватила меня глубокой тишиной, казавшейся невероятной после только что грохотавшего боя, после напряжения погони. Слабым вздохом тронул осенний ветер едва державшуюся на ветках листву. Мысли мои были невеселыми. Я всегда был взыскателен к себе и теперь считал, что ранение Ингуса было следствием моей ошибки. Я пытался понять, где ее допустил: ошибок, в общем-то, не было, группа пограничников, которую я возглавлял, действовала смело, энергично и, в то же время, с осмотрительностью. Но главарь-то скрылся, — с горечью размышлял я. Тут-то и был мой недосмотр. А Ингус попытался эту ошибку исправить…

Я свернул с просеки и стал пробираться топкой чащобой — так, напрямую, быстрее. Да и проверить этот глухой участок тайги не мешало. Я ступал по заросшему мхами, пружинившему под ногой торфянику, — из него сочилась рыжеватая, точно с ржавчиной, вода. А дальше начиналась и вовсе непроходимая топь, — я взял левее, углубившись в таежные заросли. Я с трудом пробивался сквозь причудливо переплетавшиеся ветвями кусты, ноги по щиколотку погружались в раскисшую от вечной сырости землю, влажный воздух был насыщен запахом плесени, гнилой листвы…

Я уже жалел, что забрался в такие места. Привалившись к сухому дереву, немного передохнул, огляделся, слушая лесную тишину. Нет, не тишину. Мой напряженный слух уловил доносившийся издалека едва различимый треск сучьев. Точнее, хруст: вот еще и еще раз хрустнул валежник: так он хрустит под осторожной ногой человека.

Кто там? В любом случае надо проверить. Стараясь действовать бесшумно и быстро, я стал пробираться туда, откуда донеслись насторожившие меня звуки. Но как найти человека в такой чаще? Он будет совсем рядом, а ты пройдешь мимо и не заметишь его. Однако знал я и другое. Как бы ни был осторожен неизвестный, он не сможет пройти по тайге, не оставив следов.

«Работала» развитая пограничной службой интуиция, вел многолетний опыт. Свеженадломленная ветка, потревоженный ворох листвы под кустом, кусочек грязи, прилипший к преграждавшему дорогу дереву, — все это сообщало мне, что здесь только что прошел человек. И не просто человек — нарушитель границы; было ясно, что незнакомец таится в чаще по-звериному, именно прячется в таежной трущобе. «Придется, приятель, тебе со мной встретиться, — усмехнулся я. — Посмотрим, каков ты есть, любитель лесной природы!»