Мои посмертные приключения - Вознесенская Юлия Николаевна

Я еще немного покивала, помотала головой, а потом кое-как выдавила из себя:

— Что я могу сказать на это? Только одно. Слава Богу за все!

Ангел улыбнулся. Как я люблю его улыбку! Неужели я на Земле совсем-совсем не буду ее видеть, до самой следующей смерти? Ну, тогда я хоть буду стараться, чтобы он всегда улыбался, глядя на меня. Пусть я не смогу этого увидеть, но я буду стараться угадывать, улыбается мне мой Ангел или нет?

— Ну что ж, за твое смирение будет тебе и награда. Мария, подойди к нам, не бойся!

В сторонке тихой стайкой стояли послушники и послушницы, с восторженными улыбками взирая на моего Ангела. И среди них я увидела…

— Мамочка!

Мы кинулись друг к другу, столкнулись, обнялись. Господи, еще и это… Какой же щедрой рукой, — нет, обеими руками! — Ты раздаешь милости, когда милуешь нас!

Оказалось, что мама и Георгий встретились сразу, как только его принес сюда Ангел.

Конечно, они обрадовались друг другу. Мама рассказала ему о нашей встрече в больнице.

Он, конечно же, поведал ей о наших совместных странствиях по адским пустыням и весям.

Можно представить себе, как мама стала молиться о моем вызволении из зыбучих песков!

Я очень обрадовалась, что Георгий и мама вместе, что у них тут маленькая, но семья.

— Мамочка, а я опять возвращаюсь на Землю!

— Я знаю. Смотри, не повторяй прежних ошибок! И молись, молись за себя и за нас. Я надеюсь, что теперь уж ты сумеешь подготовиться к смерти как подобает христианке, и когда придет твой настоящий срок, ты попадешь прямо в Рай, а не сюда.

— Разве здесь так уж плохо?

— О, нет! Конечно, тут нет ни птички, ни былинки, но Господи! — да ведь мы и этой милости не заслужили, чтобы жить в молитве, с церковью, а главное — в стороне от бесов. Вот и ангелы когда-никогда нас посещают…

Нашу беседу нарушил странный равномерный стук по дереву.

— Что это, мама?

— Это било, — сказала она. — Это так нас созывают на вечернюю молитву.

Мама простилась со мной и, пряча слезы, пошла в пещерную церковь с другими послушниками.

Георгий подошел ко мне и обнял за плечи.

— Благодаря тебе я оказался здесь. Если бы не ты, меня или бесы сожрали бы в лагере, или я сам ушел бы к озеру Отчаянья и там погиб.

— Ошибаешься, Георгий, — вмешался Хранитель. — Анна спасла тебя от худшей участи. Души бессмертны: те, кого бесы пожирают в одном круге ада, таким образом переносятся ими в другой, еще более ужасный.

— Вот видишь, Аннушка! Как же я буду теперь без тебя? Ты вернешься к жизни и еще, может быть, жить будешь долго-долго… но ты не забудешь, не оставишь меня? Ты помни, пожалуйста, что муж женой спасается! Молись там за меня.

— Это ты сам придумал, что муж женой спасается? — спросила я, невольно улыбаясь.

— Нет, это тут так говорят. Скажи, ты сделаешь что-нибудь для моего Саши?

— Ты еще спрашиваешь? Если не буду там полным инвалидом, то, как только смогу, поеду к нему в гости. И молиться за тебя буду. Да я теперь из церкви не вылезу! Да я в монастырь пойду! Постриг приму!

— Анна, не увлекайся! — остановил меня Хранитель. — Иди, Георгий, тебе пора на службу. А то она до Второго пришествия на Землю не соберется.

Мы с мужем обнялись в последний раз, и он ушел вслед за моей мамой. Прощай, Лопоухий!

— Пора, Анна! — сказал Ангел

— Ангел мой! Миленький! А мы не могли бы еще немного задержаться и слетать подальше в адские глубины? Не в самые опасные места, конечно.

— Что ты такое говоришь, Анна!

— Мне так хочется хотя бы попробовать разыскать Олафа Рыжебородого! Скажи, это в принципе возможно?

Видал ли кто-нибудь когда-нибудь растерянного Ангела-Хранителя? Я — видела.

— Ну, Анна, с тобой не соскучишься! Такой воспитанницы у меня еще не было! Подожди, я должен получить на это разрешение.

Из складок своей одежды Хранитель достал небольшой круглый предмет, показавшийся мне зеркалом. Он что-то в него сказал, но язык был мне незнаком, и потом долго ждал ответа. Наконец ответ, видимо, пришел.

— Летим! — сказал Хранитель и протянул ко мне руки.

Нашего варяга мы нашли, как и следовало ожидать, на берегу моря. Только море это было черное, как мазут, вокруг было сумеречно и голо. Черные камни торчали на берегу, и если бы Ангел не подсказал, я бы не догадалась, что один из них — человек. Он и сам был черен, даже волосы и борода. И красного плаща на нем не было, одни каменные лохмотья. А вот глаз был — один, и на левой руке не хватало двух пальцев.