100 великих дипломатов - Мусский Игорь Анатольевич

Безграничные завоевательные планы Наполеона вызывали тревогу у Талейрана. Еще в июне 1800 года он говорил, что Бонапарту следовало пойти по пути создания федеральной европейской системы. Речь шла о восстановлении власти короля Сардинии, великого герцога Тосканского и других правителей. Но первый консул хотел, «наоборот, объединить, присоединить; в таком случае он вступает на путь, который не имеет конца».

Талейран всегда стоял на позициях «друга Австрии». Даже после поражения австрийских и русских войск 2 декабря 1805 года у селения Аустерлиц Наполеон требовал самого сурового наказания побежденных. Концепция министра предусматривала не разгром австрийского государства, а союз с ним. Талейран на переговорах с австрийцами в Пресбурге согласился на некоторые уступки. Размеры австрийской контрибуции были уменьшены. Наполеон заявил Талейрану: «Вы заключили в Пресбурге очень стесненный для меня договор». Вполне естественно поэтому, что и награду — тысячу флоринов и бриллианты — Талейран получил не из Парижа, а из Вены от Франца II Габсбурга.

Вообще, весь 1805 год был необычным и трудным для Талейрана, которому пришлось надолго покинуть Париж с его удобствами, развлечения салонами, друзьями, ночными бдениями за игрой в карты. Он посетил Лион, Милан, Страсбург, Мюнхен, Вену, Брюнн, Пресбург…

После долгих странствий в январе 1806 года Талейран вернулся в Париж. 5 июня 1806 года Наполеон подписал декрет, передававший во владение Талейрана княжество Беневенто и объявлявший его князем и герцо Беневентским. Княжество, находившееся в 50 километрах от Неаполя насчитывающее 40 тысяч жителей, принадлежало святому престолу.

Талейран вел мирные переговоры, участвовал в создании Рейнской конфедерации. И даже знаменитая континентальная блокада была задумана и осуществлена не без его внимания.

В занятом французами Берлине министр внешних сношений представил Наполеону все необходимые исторические и правовые аргументы для введения континентальной блокады. Наполеон покинул столицу Пруссии 25 ноября. Талейран выехал из Берлина через несколько дней, сначала в Познань, а затем — в Варшаву. Его «польское сидение»- оказалось пр жительным — около шести месяцев, до мая 1807 года.

В Варшаве министра встретили наилучшим образом. Он сразу же уста-< довил связи с аристократическими семьями Понятовских, Валевеких, Тыш-'кевичей, Потоцких. Балы и приемы, званые обеды и ужины не помешали Талейрану решить ряд важных дипломатических вопросов. Среди них на рервом месте стояли встречи с генералом Карлом Винцентом, лотарингцем по происхождению, после Пресбургского мира представлявшим Австрию в Париже.

Талейрану приходилось заниматься в Варшаве и далеким от дипломатии вопросом — снабжением французских войск (покупкой и отправкой продуктов, вина, организацией транспорта). «То, что я вам поручаю, более важно, чем все переговоры о мире», «свершите чудеса», — писал Наполеон министру. И со свойственным ему высокомерием добавлял: «Разбить руанских, если я буду иметь хлеб, — это детская забава».

3 мая 1807 года Талейран навсегда покинул Варшаву. А уже 29 июня он приехал в Тияьзит на русско-французские переговоры. Он вел всю практическую работу с французской стороны. Направляя 5 июля Наполеону текст союзного договора, Талейран писал: «Я составил все статьи так, как Ваше величество приказало мне сегодня утром». Подпись министра стояла под двумя русско-французскими договорами: о мире и дружбе (с секретным разделом) и о наступательном и оборонительном союзе. Оба они были помечены одной датой — 7 июля 1807 года.

Но уже 9 августа Талейран покинул пост главы французской дипломатии. Впоследствии, находясь в изгнании на острове Святой Елены, Наполеон говорил о причинах отставки Талейрана: «Это талантливый человек, но с ним можно иметь дело лишь за деньги. Короли баварский и вюртембер-тский столько раз обращались ко мне с жалобами на его жадность, что я бы отобрал у него его министерский портфель».

Но дело было, конечно, не столько в личных отношениях Наполеона И Талейрана, сколько в их политических разногласиях, усиливавшихся по мере того, как становилась очевидной нереальность замыслов Наполеона 'добиться французского господства во всей Европе путем войн. В связи с этим французский дипломат и историк Ж. Камбон писал, что Талейран имел «дар предвидения… Для его поведения, а он внимательно смотрел в будущее, определяющим был завтрашний день». Талейран, возможно, раньше других Приближенных Наполеона понял, что борьба Франции против большинства стран Европы обречена на провал и кончится для нее катастрофой.