Сто великих войн - Соколов Борис Вадимович

Гитлер торопился покончить с Францией, рассчитывая затем быстро расправиться как с Англией, так и с пока еще невоюющей Россией. Еще 23 ноября 1939 года, выступая перед руководством вермахта, он утверждал: «Сейчас фронт на Востоке удерживается всего несколькими дивизиями… Россия в данный момент не опасна. Она ослаблена многими внутренними обстоятельствами. К тому же с Россией у нас есть договор. Договора соблюдаются столь долго, сколь долго это является целесообразным… Сейчас у России далеко идущие цели, прежде всего — укрепление своей позиции на Балтийском море (неделю спустя Красная армия вторглась в Финляндию. — Авт.). Мы сможем выступить против России только тогда, когда у нас освободятся руки на Балтике. Далее, Россия желает усиления своего влияния на Балканах и направляет свои устремления к Персидскому заливу, а это отвечает интересам и нашей политики… В данный момент интернационализм отошел для нее на задний план. Если Россия от него откажется, она перейдет к панславизму. Заглядывать в будущее трудно. Но фактом является то, что в настоящее время боеспособность русских вооруженных сил незначительна. На ближайшие год или два нынешнее состояние сохранится… Время работает на нашего противника. Сейчас сложилось такое соотношение сил, которое для нас улучшиться не может, а может только ухудшиться».

Фюрер не ошибся в оценке уровня боеспособности Красной армии. Неудачная для советской стороны финская война только подтвердила это. Глава рейха в конце 1939 года считал самым ранним сроком возможного советского нападения на Германию 1941 год. Но Гитлер не учел, что Сталин мог оценивать боеспособность своих войск совсем иначе. В действительности уже в конце февраля 1940 года, когда еще продолжалась советско-финская война и существовала реальная опасность прибытия на помощь финнам англо-французского экспедиционного корпуса, Сталин одобрил директивы Красной армии и флоту, в которых главным вероятным противником были названы Германия и ее союзники. Также еще до заключения мира с Финляндией, 5 марта 1940 года, Политбюро приняло решение о расстреле 14,7 тысячи пленных польских офицеров и около 11 тысяч польских гражданских пленных из числа представителей имущих классов и интеллигенции. Все они были расстреляны на протяжении апреля и первой половины мая. Эта, казалось бы, абсурдная акция получает свое объяснение только в свете предположения, что Сталин уже летом 1940 года собирался напасть на Германию. Он рассчитывал, что Гитлер увязнет в затяжной борьбе на Западе и Красная армия сможет внезапно ударить немцам в спину, пользуясь тем, что на советско-польской границе осталось всего 12 слабых второочередных пехотных дивизий.

Сразу же после заключения мира с Финляндией 13 марта 1940 года основная часть дивизий и вся авиация с финского фронта стали перебрасываться на Запад. Здесь советские войска к июлю 1940 года имели против Германии и Румынии 84 стрелковых и 13 кавалерийских дивизий, подкрепленных 17 танковыми бригадами, в каждой из которых было по 200 и более танков. Сталин надеялся, что с 12 немецкими дивизиями такая армада, пусть даже не слишком хорошо показавшая себя в финской кампании, как-нибудь справится. И не случайно срок демобилизации тех, кто был призван на финскую войну, отложили до 1 июля 1940 года. Вероятно, советское нападение планировалось на конец июня или начало июля.

В ночь с 6 на 7 мая 1940 года Сталин говорил в своем близком кругу: «Воевать с Америкой мы не будем… Воевать мы будем с Германией. Англия и Америка будут нашими союзниками!» Однако слишком быстрый крах французского сопротивления заставил советского вождя отложить нападение на Германию на 1941 год, когда планировалось завершить формирование новых механизированных корпусов и резко увеличить боевую мощь советской авиации, которая должна была получить новые машины. Пока же войска, предназначавшиеся для вторжения в Германию, во второй половине июня и в начале июля оккупировали Литву, Латвию, Эстонию, Бессарабию и Буковину. С новых плацдармов Красная армия могла угрожать Восточной Пруссии, южному побережью потерпевшей поражение, но не сломленной Финляндии, и румынским нефтяным промыслам.

Гитлер ничего об этих планах Сталина не знал. Но фюрер понимал, что рано или поздно Советский Союз ударит по Германии, чтобы обеспечить себе гегемонию в Восточной Европе, а если повезет — то и на западе континента. Точно так же Сталин нисколько не сомневался, что Гитлер когда-нибудь обратится против СССР, чтобы захватить обширные территории Восточно-Европейской равнины в качестве обещанного «жизненного пространства» для германского народа.