100 великих мыслителей - Мусский Игорь Анатольевич

Так Вико становится филологом, но филологию он понимает в необычно широком для нас смысле — не только как науку о языке и литературе, но и вместе с тем или тем самым как науку о «делах и вещах человеческих». Иначе говоря, он рассматривает язык не сам по себе, не как некую структуру, требующую самодовлеющего изучения, но как исторически содержательную форму, сквозь которую просвечивает (если уметь правильно к ней подойти) социально-историческая реальность. Поэтому для него филология — не только язык и литература, но и равным образом история и правоведение. Такой взгляд сложился у Вико постепенно, и в этом, собственно, и заключалось открытие философа.

В «Автобиографии» Вико пишет, что после занятий языком и литературой, включая поэтику, снова обратился к «метафизике» (так тогда было принято называть философию), ибо прочитал в «Поэтическом искусстве» Горация, «что самый изобильный источник поэтического богатства достигается чтением282 философов-моралистов». Но так как основания моральных учений связаны с общей концепцией бытия, то ему еще раз пришлось исследовать основоположения метафизиков. Как истинный сын Возрождения, Вико отдает предпочтение Платону перед Аристотелем. Правда, со взглядами этих философов он ознакомился из вторых рук: Аристотеля он знал по Суаресу, а Платона — по Фичино и Пико делла Мирандола.

Еще в молодые годы Джамбаттиста приобрел признание в литературных кругах и даже влиятельных покровителей. Достигнув тридцатилетнего возраста, он был избран профессором риторики Неаполитанского университета, одного из старейших в Европе. Правда, кафедра считалась второстепенной, и профессорское жалованье было довольно скудным, так что обремененный семьей Вико постоянно нуждался и должен был прирабатывать сочинениями по заказу знатных фамилий и частными уроками.

Первые теоретические работы Вико — «вступительные речи», которые он ежегодно произносил при открытии курса лекций в университете. До нас дошло шесть таких речей за период с 1700 по 1708 год. При жизни Вико они не публиковались и были обнародованы впервые в 1865 году.

По определению Н. Бадалони, главной темой речей был вопрос: «Как может культура наилучшим образом служить обществу?» Таким образом, исходный пункт размышлений у Вико тот же самый, что и у просветителей, — общественная польза знания. Это важно иметь в виду при общей оценке идейной направленности его творчества, поскольку отвлеченно теоретический тон и фидеистическая фразеология его основного труда давали повод видеть в нем принципиального противника Просвещения.

Итак, на сороковом году жизни Вико нашел свой путь в науке, и далее он уже непрерывно двигался в одном направлении, углубляя и корректируя свои идеи. Следующее его произведение — «О древнейшей мудрости итальянцев, извлеченной из источников латинского языка» (1710) — теперь представляет мало интереса. В нем автор углубляется в метафизические дебри, касающиеся проблемы делимости пространства и времени, и защищает идеи, близкие идеалистическому атомизму.

В 1716 году выходит книга Вико «Деяния Антонио Караффы», заказанная родственниками последнего. Этот Караффа, поступив на службу в австрийскую армию, дослужился до фельдмаршала, и самым достославным его «деянием» было подавление венгерского восстания Текели.

В процессе работы Вико натолкнулся на трактат известного голландского юриста Гуго Гроция (1583–1645) «О праве войны и мира», который произвел на него сильнейшее впечатление и способствовал окончательной кристаллизации его собственной философии права. Эту философию он изложил в двух книгах под общим названием «О неизменности правоведения» (1720–1721). В дилогии речь шла не только о правоведении, но и о философии и филологии в том расширительном смысле, который придавал этому последнему понятию Вико.

В 1722 году философ выпустил книгу примечаний к своей дилогии; в них он проанализировал гомеровский эпос с выработанной им совершенно новой точки зрения. Вместе взятые, эти книги составили, как отмечает Вико в «Автобиографии», «первый набросок новой науки». Они сделали имя Вико известным не только в Италии, но и за ее пределами. В Амстердаме Жан Леклерк, издатель журнала «Древняя и современная библиотека», напечатал на них две хвалебные рецензии. Однако первые признаки широкого признания вызвали недоброжелательность коллег, и, когда Вико попытался занять вакантную кафедру юриспруденции и уже прочитал с успехом пробную лекцию, он не получил поддержки у синклита ученых мужей и снял свою кандидатуру еще до баллотировки.