100 великих мыслителей - Мусский Игорь Анатольевич

Сочинения «Философские письма» (1733), «Макро-мегас» (1752), «Кандид, или Оптимизм» (1759), «Философский словарь» (1764–1769), «Простодушный» (1767) и др.

В конце 60-х годов XVIII века в одно из французских почтовых отделений принесли письмо. Без адреса. Без имени адресата. Только обращение — но какое!

«Царю поэтов, философу народов, Меркурию Европы, оратору отечества, историку королей, панегиристу героев, верховному судье в делах вкуса покровителю искусств, благодетелю талантов, ценителю гения, бичу всех преследователей, врагу фанатиков, защитнику угнетенных, отцу сирот, примеру для подражания богатым людям, опоре для людей нуждающихся, бессмертному образцу всех высших добродетелей».

Просвещенные чиновники немедленно отправили письмо Вольтеру — к кому же еще могли относиться столь громкие эпитеты? Все духовные искания XVIII века пронизывали две взаимосвязанные тенденции освобождение разума, почувствовавшего свою зрелость и силу, от пут церковных догматов, и страстные поиски нового, не навязанного извне авторитета. Воплощением этих исканий суждено было стать Вольтеру.

Франсуа Мари Аруэ, начавший с 1718 года именовать себя Вольтером и под этим именем вошедший в историю французской и мировой культуры, родился 21 ноября 1694 года в Париже. Дальние предки Вольтера по отцовской линии жили на юго-западе Франции в провинции Пуату, где занимались различными ремеслами и торговлей. Дед Вольтера поднялся ступенькой выше по лестнице социальной иерархии, став состоятельным торговцем сукнами в Париже. Это позволило отцу Вольтера продвинуться еще дальше. Сделав удачную карьеру на государственной службе, сначала в качестве преуспевающего нотариуса, а затем чиновника казначейства, он на свои доходы приобрел личное дворянство и в дополнение к этому женился на дочери мелкопоместного дворянина.

Франсуа Мари был пятым, последним ребенком в этой семье. Домашнее воспитание и образование ребенка, который в семилетнем возрасте лишился матери, осуществлялось под руководством его крестного отца аббата Франсуа Кастанье де Шатонефа. В десятилетнем возрасте Франсуа Мари стал учеником находившейся в ведении иезуитов коллегии Людовика Великого. Несмотря на то что Франсуа Мари был в числе лучших учеников и отличался к тому же незаурядным поэтическим дарованием, одно время стоял вопрос о его исключении из коллегии за сомнения в истинах христианства и чтение вольнодумных сочинений.

Перед лицом этой неприятной перспективы юноша «превратился» в одного из самых набожных учеников. В1713 году курс обучения в иезуитской коллегии закончил юноша, который тремя годами позже напишет как о чем-то само собою разумеющемся, что «просвещенный разум» не может «поверить в химерическую историю обоих заветов, в священные сны безумных мистиков, набожных бездельников и нелюдимов, которые отказываются от подлинного удовольствия ради мнимой славы». Дело в том, что сознание Франсуа Мари буквально с младенчества начало впитывать в себя идеи французского вольномыслия, которое под именем «либертинаж» было распространено в среде высокообразованных французских аристократов, недовольных всевластием короля и подвергавшихся опале со стороны последнего. На место христианских идеалов «святости», ориентировавших на мрачно-аскетический образ жизни, либертены ставили жизнерадостный эпикуреизм.

Аббат де Шатонеф был убежденнейшим либертеном. Вместо того чтобы наставлять крестника в основах христианской веры, он начал свою педагогическую миссию с чтения трехлетнему Франсуа Мари вольнодумной сатирической поэмы «Моизада», которую ребенок заучил наизусть. Затем познакомил мальчика с другими вольнодумными стихами. Первые поэтические опыты самого Франсуа Мари вдохновлялись образцами такого рода. Аббат де Шатонеф представил воспитанника главе французских поэтов того времени Ж. Ж. Руссо, который сам в своих ранних произведениях отдал дань идеям либертинажа. Стихами Франсуа Мари восхищалась на склоне лет знаменитая куртизанка Нинон де Ланкло, ставшая к этому времени в глазах вольнодумцев своего рода символом протеста против официального ханжества. Наконец, 12-летний ученик иезуитской коллегии был введен своим крестным отцом в «общество Тампль» — один из самых значительных кружков парижских либертенов. Все это повлияло на решение 16-летнего Вольтера стать писателем, несмотря на риск необеспеченного существования и сильнейшее противодействие отца.