След тигра - Воронин Андрей

— Убит, — сказал Тянитолкай. — Правда, убит во время побега.

— А…

— Не нами, — предвосхитив вопрос, буркнул Тянитолкай. — Только не спрашивай кем. Это мы у тебя хотим спросить — кем.

— Понятно, — упавшим голосом произнес Возчиков. — Глупо было надеяться, что он угомонится… Но я все-таки надеялся, верил…

— Да хватит! — неожиданно взорвался Тянитолкай. — Хватит уже туману напускать! Дело говори, не тяни кота за яйца!

Возчиков вздрогнул от этого окрика и сделал странный жест, как будто хотел прикрыть голову ладонями. «А ему здорово досталось, — подумал Глеб, заметив это характерное движение. — И досталось явно не от зверей…»

— Простите, — медленно выпрямляясь, почти шепотом сказал Возчиков.

Тянитолкай не ответил. Он мрачно курил, глядя в сторону из-под насупленных бровей. Глеб в ответ лишь молча кивнул, а Горобец никак не отреагировала — сидела в прежней позе, неподвижная, как надгробное изваяние, и такая же скорбная.

— Простите меня, — повторил Возчиков. — Просто я никак не могу поверить, что все это — не сон. Почти год с этим живу и никак до конца не поверю… Да. Так вот, я очень быстро понял, что моих товарищей менее всего интересуют пути миграции тигров. Да, мы искали следы, но не столько тигриные, хотя их мы тоже видели предостаточно, сколько людские. И по каждому человеческому следу мои спутники шли до конца, пока след не обрывался или пока им не встречался тот, кто этот след оставил. Господи, что это было! Тогда мне казалось, что ничего кошмарнее я в жизни своей не видел. Мы снимали капканы, закапывали ямы-ловушки, срезали проволочные петли, а когда натыкались на браконьеров, гнали их, как диких зверей, и убивали — без жалости, без суда и следствия, прямо на месте. Стреляли в бегущих, в лежачих, в безоружных — в голову, наверняка. Подходили и добивали тех, кто еще дышал, а одного, у которого за плечами оказался тюк, с недавно снятой тигриной шкурой, повесили вверх ногами на дереве. Живого… Повесили совсем низко, потом разбили поблизости лагерь и стерегли до темноты, а в темноте я слышал, как ужасно кричал этот бедняга. Потом он замолчал, и мы услышали рычание тигра… И, представьте, слушая эти жуткие звуки, все они смеялись. Все! Даже мои коллеги-ученые, даже Андрей Николаевич. Собственно, это именно он приказал повесить того несчастного вниз головой и оставить на съедение… Простите, Женя, мне больно об этом рассказывать, но вы хотели правды, и вот вам правда: утром, когда мы пришли к тому дереву, от бедняги мало что осталось, а на траве было столько крови, что… Простите… Моих протестов никто не слушал. «Вам нужны следы тигров? — говорили мне. — Извольте, вот они, перед вами. Занимайтесь своим делом, а мы займемся своим — будем защищать редкий вид от полного и окончательного вымирания». «Вы когда-нибудь думали, — спросил у меня однажды Андрей Николаевич, — во сколько раз популяция homo sapiens численно превосходит популяцию уссурийского тигра? Пока все это быдло уговоришь не стрелять в беззащитных зверей, тигры останутся только на картинках в детских книжках. А, с другой стороны, если мы отправим на тот свет десяток мерзавцев, человечество этого даже не заметит. Зато потомки будут нам благодарны». Вот так он рассуждал, такая у него была логика — странная, жестокая, но с определенной точки зрения выглядящая неоспоримой.

— Да, — мрачно дымя папиросой, согласился Тянитолкай, — узнаю Андрей Николаича… Его слова, его… Даже кажется, что голос его слышу. Дорвался, значит, воплотил мечту…

— Помолчи, — сказал Глеб, борясь с желанием врезать Тянитолкаю по сопатке, чтобы заткнулся. — Продолжайте, Олег Иванович.

— Продолжаю, — без особого энтузиазма сказал Возчиков. — Словом, таким вот образом мы отыскали и убили человек пять… Да, точно, именно пять. Я говорю «мы», потому что присутствовал при убийствах и не сумел им помешать, а следовательно, являлся соучастником. Затем… Я не знаю, что именно произошло. Очевидно, эти люди поняли, что их товарищи погибают не случайно, и связали их гибель с появлением в районе Каменного ручья нашей экспедиции. Они действительно оказались хорошо организованы. Однажды на рассвете на лагерь напали. Не знаю, сколько их было. Часовой поднял тревогу, но было поздно — они были повсюду, стреляли со всех сторон. Мы тоже стреляли, даже я, но у нас была крайне невыгодная позиция, и трое наших остались лежать на месте, убитые наповал. Потом стрельба прекратилась, они отступили. Мы видели кровь на траве и кустах, но убитых не было. Возможно, эти люди унесли своих мертвецов с собой.