Сплетающие сеть - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Завтра… – повторила, словно эхо, Каролина и ее лицо на мгновение омрачилось.

Но уже спустя минуту она о чем-то щебетала, как заводная игрушка. Я слушал ее даже не половиной, а четвертью уха – ради приличия – и думал. Соображал. Мне почему-то показалось, что девушка вовсе не торопится вернуться к своим родным и близким. И самое неприятное, что мои умозаключения при детальном рассмотрении нравились мне все меньше и меньше. Пора переходить в атаку, решил я, и бесцеремонно перебил ее бесконечный треп:

– А скажите-ка, милочка, какой бес занес вас в нашу глушь?

Конечно же, она ждала этот вопрос. Давно ждала. Потому и болтала безостановочно, чтобы оттянуть не очень приятный момент. И, похоже, ко всему прочему, надеялась, что я не буду настолько бестактным, чтобы спрашивать напрямую, в лоб.

Но мне уже надоело гадание на кофейной гуще и хотелось услышать добрую порцию изощренной лжи. Что Каролина ответит правдиво, я очень сомневался. Эта красотка была совсем иного поля ягода. Но ложь тоже несет определенную информацию, которая нужна была мне как воздух.

– Разве это так важно? – Она явно хотела увильнуть от прямого ответа.

– Чрезвычайно, – постарался я ответить как можно серьезней. – Во-первых, не терпится удовлетворить естественное для любого человека любопытство, а во-вторых, не хочется выступать в роли глупого мужика, пригревшего за пазухой некое пресмыкающееся. Имею я на это право, как хозяин будущей вашей ночлежки? – Это я уже сказал с нажимом.

– Имеете, имеете, а как же, – "успокоила" меня Каролина; или как там ее – я уже начал сомневаться, что она назвалась своим настоящим именем. – Все очень просто: я сбежала от мужа.

Она смотрела на меня такими честными, прозрачными глазами, что мне захотелось немедленно устроить ей овацию. Может, Каролина и не оканчивала школу-студию МХАТа, но с системой Станиславского явно была знакома не понаслышке.

– Оригинальный способ, – признал я, изобразив восхищение. – Вы сказали новое слово в супружеских отношениях. Жена-камикадзе – право, это изюминка для романистов.

– Нет, что вы! Я вовсе не намеревалась бултыхнуться в озеро. Летный опыт у меня небольшой, а потому я сбилась с курса. Всего-навсего.

– Объяснение принято. Кстати, в той стороне, откуда вы прилетели, есть более подходящие места для посадки вашей стрекозы, нежели наша лесная глухомань.

– Я поняла это чересчур поздно, – ответила она с унылым видом.

– Понятно. Похоже, ваш суженый очень нехороший человек.

– Почему вы так решили?

– Обычно жены убегают к родителям или подругам, живущим неподалеку. А вы надумали улететь на край света. Значит, вам угрожает большая опасность.

– Так оно и есть… – Каролина невольно вздрогнула и зябко повела мраморными плечами. – Ильхан очень жестокий человек.

Ильхан! Имя ее муженька не понравилось мне сразу. Я ничего не имею против лиц восточной национальности. Среди них немало достойных людей, но иногда встречаются и настоящие садисты.

Впрочем, как и у других народов – отмороженные ублюдки рождались во все времена и на всех континентах.

– Что ж, любовь требует жертв.

На мое насмешливое резюме она отреагировала так, как я и ожидал: обожгла меня гневным взглядом, и с видом глубочайшего презрения (не только ко мне, но и ко всему мужскому роду) демонстративно отвернулась. Однако свой острый язычок придержала. Чему я порадовался.

Нет, не за нее, а за себя: оказывается, я не лишен некоторых способностей по части воспитания строптивиц.

Может, наняться учителем в женскую гимназию? Сейчас такие уже создаются. Я широко и плотоядно ухмыльнулся, представив себя в этой роли.

Каролина, наблюдавшая за мною краем глаза, все-таки не удержалась от замечания:

– Ничего смешного в этом нет!

– Согласен. Если все, что вы мне рассказали, правда, то вам не позавидуешь. Оскорбленный в своих лучших чувствах муж, в особенности ревнивец, страшнее дикого зверя. Ярость от обиды затмевает ему разум. И на что он способен в таком состоянии, можно только представить.

– Вы тоже… сбежали сюда от жены? – Она смотрела на меня, прищурившись, – будто держала на мушке.

– Желаете пооткровенничать? – спросил я насмешливо.

– Вы первым начали.

– Резонно. Нет, я местный, – ответил я, не моргнув глазом. – Вернулся на землю отцов. Ностальгия, понимаете ли.

– Судя по возрасту, ностальгия вам пока не грозит, – сказала она скептически. – Врете, чай?