Закон против тебя - Гарин Максим

Добравшись до места, Петр Николаевич открыл глаза, которые держал крепко зажмуренными на протяжении всего последнего отрезка пути, и посмотрел на часы. Все-таки стиль езды Манохина имел свои преимущества: они преодолели расстояние от офиса до цеха в рекордно короткий срок.

Манохин, как всегда, оставил машину у наружных ворот, и они немного прогулялись пешком, слушая шорох травы, стрекотание кузнечиков и ленивую перекличку лесных птиц. Уманцев оглядывался по сторонам с пугливым интересом. Он редко бывал здесь, во-первых, потому, что ему нечего было здесь делать, а во-вторых, руководителю солидной фирмы вовсе не обязательно рисковать своей репутацией, слоняясь в подозрительных местах и общаясь с подозрительными лицами. Острой необходимости в сегодняшнем визите не было, но катавасия с побегами, пожарами и драками, происходившая в последнее время, довела его до белого каления, и он настоял на том, чтобы лично проверить состояние дел на «объекте номер ноль», как они с Манохиным порой в шутку называли хозяйство Черемиса.

Из доклада Манохина, который, кстати, обиделся на проявление недоверия к своей персоне, Уманцев знал, что наружная охрана объекта после дерзкого побега Бакланова и его приятеля удвоена. Это означало, что теперь, помимо снайпера, где-то в кустах на территории объекта сидит еще и пулеметчик. Именно это обстоятельство и заставляло его пугливо озираться: он никак не мог отделаться от мысли, что очумевшие от жары и безделья часовые могут спросонья понаделать дырок в его драгоценной шкуре. Кроме того, ему было просто интересно, сумеет ли он их разглядеть.

– Не косись, не косись, – угадав его мысли, сказал Манохин, дымя небрежно зажатой в углу рта сигаретой, Он нес в руке пиджак, на белой рубашке вокруг .кожаных ремней наплечной кобуры проступили темные пятна пота.

Солнце жгло немилосердно, а по влажности воздуха здешние места, как казалось Уманцеву, оставили тропики далеко позади. Все его тело под одеждой было покрыто скользкой пленкой пота.

– Нечего коситься, – повторил Прыщ. – Все равно ни хрена не увидишь, покуда прямо в лоб не засадят.

– Что же Баклану не засадили? – не удержался от шпильки Уманцев.

Прыщ промолчал, поскольку сказать тут было нечего.

Они столько говорили об этом побеге, что одно упоминание о Баклане вызывало у него тошноту.

Они обогнули земляной вал, и Манохин постучал в ворота условным стуком. Калитка сразу же распахнулась, и вертухай в камуфляже и маске внимательно оглядел прибывших с головы до ног, держа их под прицелом короткоствольного автомата.

– Ну что, насмотрелся? – ворчливо спросил Манохин, отодвигая охранника в сторону. Ему стало смешно, поскольку, помимо привычного камуфляжного комбинезона и трикотажной маски, на охранника были напялены тяжелый армейский бронежилет и старый танковый шлем. Второй охранник, бесшумно возникший из-за счастливо возвращенного в родное стойло «КамАЗа», был одет и вооружен точно так же, с той лишь разницей, что на голове у него сверкала новенькая ярко-красная строительная каска, делавшая его похожим на подосиновик. Наученный горьким опытом, Черемис экипировал своих людей так, чтобы по возможности предусмотреть любую неожиданность, но это был как раз тот случай, когда сарай запирали уже после того, как оттуда увели лошадь.

Уманцев, судя по его кривой усмешке, думал о том же. Он с интересом озирался по сторонам и лишь слегка поморщился, когда охранник в строительной каске извлек откуда-то и протянул ему спецназовскую маску с прорезями для глаз.

– У вас тут как на секретной фабрике по производству химического оружия, – пошутил он, натягивая маску на голову.

Охранник промолчал. За него ответил Прыщ:

– А что, по-твоему, здесь производят? Продукты питания? Так этим продуктом без последствий может пользоваться один Черемис.

Охранник отпер внутреннюю дверь, и они вошли в упаковочный цех. Здесь находился еще один охранник, тоже в бронежилете и мотоциклетном шлеме с глухим забралом из темного пластика. Огнестрельного оружия при нем не было. Он присматривал за двумя женщинами средних лет, которые, выбиваясь из сил, таскали тяжелые и скользкие картонные ящики. Мужчин на упаковку больше не ставили. После последнего побега Манохин имел продолжительный разговор с Черемисом, в ходе которого напомнил бывшему капитану Леню, что Баклана и Шибздика поставили на упаковку именно по его. Черемиса, настоятельному требованию.