Закон против тебя - Гарин Максим

– Может быть, да, а может быть, и нет, – возразил Иван. – Я же говорю: такой метод лечения нас не устраивает.. Мы связались с тем хирургом, о котором вы говорили. Он согласен сделать операцию. Не хмурьтесь, Ольга Дмитриевна, это была ваша идея. Что же теперь хмуриться? Сейчас мы поедем на Каланчевку, заберем Баклана и отвезем его к вашему доктору.

– Ты отвезешь, – холодно поправила Ольга Дмитриевна.

– Мы отвезем, – спокойно гнул свое цыган. – Дело в том, что от доктора Кизевича ушел анестезиолог, а проводить ампутацию без анестезии – это, знаете ли, довольно сложно и небезопасно.

– Ампутацию? – упавшим голосом переспросила Ольга Дмитриевна.

– Конечно ампутацию. А что же еще? Барон настаивает на обеих ногах, хотя одна обошлась бы дешевле. Он встречался с этим Бакланом, и Баклан повел себя очень неразумно, так что я понимаю барона… Короче говоря…

– Короче говоря, я отказываюсь в этом участвовать, – резко сказала Ольга Дмитриевна. Перспектива принять непосредственное участие в осуществлении собственной, высказанной мимоходом и далеко не самой удачной идеи, ей совсем не улыбалась. – Останови машину!

Обычно послушный Иван на этот раз только улыбнулся в ответ на приказной тон. Он включил сирену и увеличил скорость, проталкиваясь через густеющий по мере приближения к центру транспортный поток.

– Ольга Дмитриевна, – мягко сказал он, не поворачивая головы к доктору Вострецовой, – вы же не хотите сказать, что выходите из игры?

В течение какого-то краткого промежутка времени Ольга Дмитриевна была уверена, что сейчас твердо и уверенно скажет: «Да, я выхожу из игры, с меня довольно. Я сыта по горло вашим бароном». Она даже открыла рот, чтобы произнести это вслух, но что-то остановило ее. Она вдруг почувствовала себя чем-то наподобие аптекарских весов, на одной чаше которых был Баклан с его тупым упрямством, нежеланием сотрудничать и его ногами, без которых он, если задуматься, вполне мог обойтись, а на другой лежала ее собственная судьба: ее покой, достаток, три молодых любовника, возможность самовыражения и многое, многое другое, с чем ей наверняка пришлось бы расстаться, вздумай она выйти из игры. Убить ее конечно не убьют, но барон мстителен, и он непременно изобретет способ отравить ей жизнь. А ноги Баклану отрежут все равно – с ней или без нее, безразлично. Ошибка, которую она поклялась не повторять, просто разрослась, как раковая опухоль, и дала метастазы. С этим нужно как можно быстрее покончить и спокойно жить дальше привычной, размеренной и полнокровной жизнью. «Сука, но богатая», – вспомнила она собственные слова и решила, что так тому и быть.

– Что за чушь ты несешь? – спросила она водителя холодно. – Что это за выражение: «выйти из игры»? Где ты набрался этой пошлости? Причем здесь какая-то игра? Я объясняю тебе русским языком, что я не анестезиолог…

Она оборвала свою реплику на полуслове и стала смотреть в окно. «Нашла с кем разговаривать, – подумала она. – Перед кем оправдываться и кому объяснять… У него же пять классов образования, он же обыкновенный извозчик и – по совместительству – погонщик рабов. И теперь я, по крайней мере на время, попала в число тех, кого он погоняет. Кроме того, он водитель машины „скорой помощи“, работает со мной не первый год и отлично знает, что при необходимости я могла бы не только дать наркоз, но и оттяпать парню ноги самостоятельно, без посторонней помощи и в самом лучшем виде».

"Но поговорить с бароном просто необходимо, – решила она. – Что-то мне не нравятся эти изменения в моем статусе. Кто я ему, черт подери? И пусть уберет от меня этого дебила с его соломенной шляпой.

Смотреть на него больше не могу…"

Они быстро добрались до Каланчевской площади, но им пришлось минут двадцать дожидаться, пока работавшая в прямом эфире группа телевизионщиков смотает наконец свои кабели и уберется. После этого трясущийся Марфуша помог Ивану загрузить кресло с неподвижным телом Баклана в салон микроавтобуса и вернулся на свой боевой пост. «Скорая помощь» коротко взвыла сиреной и, сверкая голубой молнией проблескового маячка, растворилась в густом транспортном потоке, огибавшем площадь трех вокзалов.

Глава 15

Щадя подвеску своего «лексуса», Уманцев оставил его на стоянке, подсев пассажиром в машину Манохина. Он старался пореже ездить с Прыщом, особенно за городом, где тот сразу же принимался играть в пятнашки со смертью. Петра Николаевича эти игры вгоняли в предынфарктное состояние, что весьма забавляло его бессердечного партнера, но собственный джип Уманцева уже третий день находился в ремонте, а ехать к Черемису на созданном для «полетов» приземистом «лексусе» было смерти подобно: на лесных проселках встречались такие места, где мог пройти далеко не каждый внедорожник.