Саван для блудниц - Данилова Анна

Оказывается, Пермитин Михаил Яковлевич был, представь себе, ЕЕ ЖЕНИХОМ.

– И он же, – Юля подняла голову и задумчиво посмотрела на Шубина, – бывший хозяин квартиры на Некрасова… Так? Известно, кто ее убил и когда?

– Убили ее вчера в полдень, соседи видели какие-то машины, но пока ничего определенного сказать невозможно. Пермитин приехал на дачу, рыдал…

Все трое: Крымов, Шубин и Земцова – услышали шум со стороны входной двери, затем быстрые шаги; наконец дверь распахнулась, и в приемную влетела растрепанная и мокрая как мышь Щукина. Ее блуждающий и страшный в своей ненависти взгляд остановился на уютно устроившейся в кресле Земцовой и сразу же потух. Надя рухнула в свободное кресло и несколько минут приходила в себя, не зная, с чего начать свой рассказ…

– Надя! – Крымов бросился к ней. – Что с тобой случилось? Ну-ка, пойдем со мной… – и уже обращаясь ко всем присутствующим:

– По-моему, она не в себе…

Он словно извинялся перед всеми за столь странное появление Нади.

Обнимая ее за плечи, он прямиком направился с нею в душ. Спустя минуту все услышали шум воды.

– Что с ней? Где она была? – спросила Юля. – Ты видел, в каком она состоянии? У нее вся одежда грязная, мокрая, лицо черное, с волос течет вода…

А глаза? Ты видел ее глаза? Может, ей вызвать врача?

Она кинулась вслед за Крымовым и громко, стараясь перекричать шум воды, спросила, не требуется ли ее помощь, или вызвать «Скорую».

Почти тотчас из душевой вышел Крымов.

– Она замерзла. Стоит, греется под горячим душем. Ей бы одежду какую. У тебя нет ничего подходящего?

– Здесь? Конечно, нет. Но если она подождет, то я сейчас привезу из дома…

Никто и опомниться не успел, как Юля выбежала из агентства. Хлопнула дверь, затем с улицы послышался звук отъезжающей машины.

– Что с Надей? Где она была? – спросил Шубин Крымова.

– Не знаю. Главное, что она не ранена, не избита, но она находится в шоке и пока что не может говорить… Ее одежда вся в грязи. Я не представляю, на чем она вообще сюда добралась. А в волосах хвойные иголки, мусор… Я пойду, вдруг она там потеряет сознание…

* * *

Город, утопая в дожде, навевал грустные мысли: а что, если Харыбин исчезнет из ее жизни так же, как исчезали все прежние мужчины? Как ей избавиться от этого саднящего чувства неуверенности в себе и полностью отдаться другому, высокому и головокружительному чувству – любви? Любовь – этого слова не хватало в ее душевном лексиконе, равно как и самого чувства в ее сердце.

Грубая фамилия ее нового возлюбленного словно маскировала нежнейшего и самого ласкового из мужчин: «ХА-РЫ-БИН! Ха-ха-ха! Рыба! Рыбин!»

Вцепившись в руль и словно проплывая по серым мутным улицам, как по дну огромного аквариума, кишащего большими грязными рыбинами-машинами, Юля до сладкой истомы в теле вспоминала проведенную в гостинице ночь с Дмитрием. Они решили жить вместе. Он забирает ее к себе. Он разрешает ей работать по-прежнему у Крымова. Он доверяет ей. Он любит ее. Он будет во всем помогать ей. Он будет подстраховывать ее, как он делал это вот уже почти три года… ОН. ОН. ОН. Где он? Почему же она сейчас одна? Он подвез ее до гаража и, убедившись в том, что в ее машине полно бензина, поцеловал ее и со словами: «До вечера» – уехал на служебной «Волге» в неизвестном направлении. Он никогда и ни в чем не будет ей отчитываться, возможно даже, что у них не будет общих тем, но почему же тогда так сильно бьется ее сердце, когда она думает о том, что увидит его уже совсем скоро. Через каких-нибудь шесть-семь часов он приедет за ней, погрузит в свою машину ее вещи и увезет к себе. К СЕБЕ. А если все это – не более чем сказка, придуманная наспех, как средство от одиночества?

Она пришла в себя, когда машинально затормозила возле своего дома.

Спасаясь до дождя. Юля быстро, насколько это было возможно, добралась, прыгая по лужам, до подъезда, вбежала в него и чуть не столкнулась с выходящим оттуда Зверевым.

– Вот так встреча, Юлечка… – Сергей, держа в руках зонт, с которого еще капала вода, в порыве чувств приобнял ее. – Я уж думал, что ты никогда не вернешься…

Юля довольно решительно отстранила его от себя и стала молча наблюдать, что же последует за этим. Меньше всего она хотела сейчас разговаривать с человеком, который ассоциировался у нее лишь с кошмарами на квартире Белотеловой. С другой стороны, она понимала, что сама дала ему повод так бесцеремонно обращаться с собой – ведь инициатива их последней встречи принадлежала ей, и на квартиру Белотеловой его пригласила тоже она сама. Любой другой мужчина, окажись на месте Сергея, расценил бы это как желание женщины сблизиться.