Пиранья. Бродячее сокровище - Бушков Александр

Поразмыслив, он разделся и забрался в постель – не было смысла бдить всю ночь у окна, следовало выспаться, потому что один бог ведает, придется ли спать завтра ночью. Солдат всегда здоров, солдат на все готов, и пыль, как из ковров...

Глава четвертая

«Я вам не Плейшнер!»

Пробуждение было мирным и абсолютно спокойным. Никто не стоял над постелью, не тыкал автоматом в рожу, не требовал расколоться немедленно и всех выдать – в общем, день начинается неплохо...

Умывшись над рукомойником и посетив «прочие усовершенствования» в конце коридора, Мазур заботливо одернул начиненнуюкуртку, являвшую собою самый настоящий клад, и браво направился к стойке. Старичка там на сей раз не было. Повесив ключ на соответствующий гвоздик, Мазур вышел на улицу, под безмятежно голубое небо. Погода стояла приятная, до полуденной жары еще далеко.

Огляделся с видом своего человека, уже прижившегося здесь. Местная ресторация – тот самый навес над двумя длинными лавками – уже приступила к работе. В торце ее дымила железная печка, на которой шкворчало не менее полудюжины сковородок и парочка кастрюль, распространявших не самые аппетитные на свете, но все же приятные запахи, позволявшие надеяться, что обойдется без экзотики в виде каких-нибудь маринованных ящериц или тушеного с черемшой каймана. Рядом возвышался старомодный белый холодильник с огромной никелированной ручкой – электрический провод от него тянулся куда-то на задворки отеля.

Мазур лениво побрел в ту сторону. Уже издали он заметил, что ресторанные посетители четко разделились на две группы, занявшие места в двух противоположных концах заведения. На одном – судя по всему, местные, уткнувшиеся в свои тарелки с отрешенным видом. На другом – четверо коротко стриженых парней, выставивших перед собой целую батарею пивных бутылочек.

«Э-ге-ге, – сказал себе Мазур, приглядевшись к ним. – Упитанные, кровь с молоком, бошкиу всех на единый манер оболваненные, цивильная одежонка немудрящая... Да тут и гадать нечего. Вы, соколики мои, ручаться можно, с той самой базы будете, доподлинная US ARMY. Крепенько же вам повезло, что вчера ночью никто из вас в карауле не стоял...»

У печки суетился веселый абориген со щербатой улыбкой, давно нестриженый, в потертых джинсах и белой майке. Мазур договорился с ним в два счета на смеси ломаного английского и выразительных жестов, заплатил местную деньгу – огромную, четырехцветную, с разлапистым государственным гербом и экзотическими птицами – получил глубокую тарелку, где дымилось жареное мясо с какими-то овощами, две бутылочки пива, и вновь ощутил себя своим человеком в Латинской Америке.

Несколько секунд он колебался – как поступил бы на его месте заправский бродяга родом из Австралии? – и, сделав выбор, направился в сторону коротко стриженых парней. Всякий, кто не местный – непременно гринго, а гринго обязаны держаться вместе...

– Эй, найдется тут местечко для белого человека? – спросил он сидевшего ближе всех к нему солдатика.

Тот покосился без особого интереса:

– Для белого найдется, а местной макаке – сразу в рожу...

Подобающе осклабившись, Мазур бросил, опуская на стол тарелку и бутылки:

– Эй, ты не путай натурального австралийского парня со здешними макаками... Американец?

– Ага, – сказал тот малость полюбезнее.

Остальные трое таращились на Мазура без враждебности, скорее как на случайное развлечение.

– Студенты? – спросил Мазур общительно. – Хичхайкеры?^[5]

Собеседник фыркнул:

– Пальцем в небо, кенгуру, – и провел двумя пальцами по груди, там, где у янкесов на военной форме обычно красуется табличка с фамилией. – Имущество дяди Сэма, армия США...

– А, понятно, – сказал Мазур. – Знакомая картина. Я сам служил в армии, у нас в Австралии, в парашютистах. Штаб-сержант, между прочим, это вам не хрен собачий. По-вашему... да черт его знает, как там по-вашему, но сержант – всегда сержант...

– Уж это точно, – вклинился второй. – Сержант – всегда сержант. Глотка иерихонская и полторы извилины...

– Что делать, служба... – сказал Мазур с видом крайнего простодушия. – Выйдешь в сержанты – сам орать будешь, как нанятый...

На него смотрели уже гораздо дружелюбнее. Наладился некоторый контакт.

– Выйдешь тут... – проворчал первый. – В ящик тут выйдешь... Это у вас в Австралии, надо думать, тишь-гладь да божья благодать, а тут, того и гляди, в ящик сыграешь...