Доноры за доллары - Серегин Михаил Георгиевич

Я сокрушенно молчал.

– Вы не думайте – я ведь все равно своего добьюсь. Я с места не сойду, пока она из этих ворот не выйдет.

Я представил, как этот немой замерзший пикетчик торчит у входа в клинику до тех пор, пока его окоченевший труп не подберут наши «веселые» санитары. Да, перспектива не из блестящих. Что делать – придется взять на себя неприятную миссию. Что там отрубали гонцу с плохими вестями?...

– Она не появится, – грустно сказал я и посмотрел парню в глаза.

– В смысле? – все еще не понимал он.

– Пошли. – Я взял его за локоть и повел к пельменной.

* * *

Менее чем через час все уже закончилось – злость, отчаяние, слезы. Он сидел передо мной совершенно опустошенный. Я смотрел на него и думал, какие мысли сейчас роятся в его голове и что он предпримет, после того как проспится.

– Почему она умерла? – в который раз спрашивал меня он.

– Неизвестно. Может быть, это просто случайность, а может быть, и неслучайность, – честно ответил я.

Он стукнул по столу кулаком, с трудом встал со стула и, нетвердо ступая, пошел к выходу. Мне почему-то не хотелось его удерживать. Я посидел еще минут пять, размышляя над превратностями человеческой жизни, расплатился по счету и, глянув на часы, понял, что на вечерний обход уже не успею. Решил добраться до ближайшего телефона и предупредить Инночку, чтобы прикрыла тылы, а самому поехать в свою пустую квартиру и просто лечь спать. Так будет лучше.

* * *

Он ковылял по рыхлому снегу и икал от голода, проклиная про себя эту шарашкину контору. Сегодня с утра он решил, что пойдет туда в последний раз, и, если толку не будет, он просто прекратит...

Мужчина не торопился – ему было некуда спешить. Дома его ждали неуютные и едва отапливаемые комнаты, давно уже отключенный холодильник и невыносимая тоска.

Он шел по ярким улицам высокомерной Москвы и понимал, что этот город, в котором он родился и жил, в котором родились и жили его родители, стал для него чужим. «Я – чужой на этом празднике жизни», – снова и снова повторял он, спускаясь по скользким ступеням в метро, стараясь не вдохнуть в себя ароматный воздух, который волнами наплывал от ларька с горячими сосисками.

Израсходовав последнюю карточку метро, он глубоко призадумался над тем, как неприятно и холодно зимой ходить пешком – а он живет так далеко от центра.

В вагоне согрелся, даже немного вздремнул, и во сне ему привиделось, как они счастливо и благополучно живут в белом домике над синей рекой с женой Валентиной и дочкой Настей.

Он проснулся от металлического голоса из динамиков и понял, что уже давно проехал свою остановку и придется пересаживаться.

Придя домой, первым делом заглянул в холодильник, будто за время его отсутствия в нем могла вырасти еда. Ничего не обнаружив, равнодушно поставил на плиту закопченный чайник и в который раз стал перебирать различные повестки и извещения, которые наряду с рекламными буклетами только и наполняли его почтовый ящик.

– Да, Лопухов, – строго сказал он себе. – Уж попал так попал!

Он скомкал все бумажки в большой ком и бросил в пустое помойное ведро.

– Ниче, Анатолич, – приободрил он самого себя. – Прорвемся, и город будет наш!

Привычку разговаривать с самим собой он приобрел вскоре после развода, когда из его дома ушла жена с дочерью, мебелью, деньгами и радостью жизни.

Почему так произошло и кто в этом виноват, Лопухов перестал себя спрашивать уже давно. А что было спрашивать – и так все понятно. Просто бывают в жизни неудачники – кому-то ведь надо быть неудачником?

Лопухов считал совершенно справедливым, что именно ему выпал этот горький жребий – все время видеть счастье со спины. Правильно, а чем он заслужил иное?

Он был некрасив, не умен и хронически небогат. Все, что происходило в его жизни, легко помещалось в рамки стандартной обывательской биографии: «Родился, учился, женился». Последний пункт Лопухов считал редкостным счастьем для человека, хотя и этим счастьем наслаждаться ему пришлось недолго.

Почему не любили женщины Лопухова – это было понятно, но за что его еще невзлюбили и деньги? Ни на одной, даже самой захудалой работе Лопухов не задерживался дольше месяца, а почему – тоже никто не знал. Вроде и работает прилежно, и не прогуливает, и ни капли спиртного в рот. А вот поди ж ты – как увольнять кого-то надумают, так начинают именно с Лопухова. И что тому виной – неприглядный его облик, манера гнусаво разговаривать или не очень благозвучная фамилия – не мог бы разобраться никто.