Дикарка. Чертово городище - Бушков Александр

«Дуреха, говоришь? – подумала она весело. – А ведь самое время их немного охладить, чтобы не чувствовали себя такими уж победителями и не пыжились…»

Она взяла со столика снимки, всю пачку, тщательно их перебрала. Спросила:

– Говорите, и пленка есть?

– И качественная! – весело подтвердил Сатаров. – В цвете, со звуком и крупным планом…

Марина посмотрела на него отнюдь не унылым взглядом несчастной, загнанной в угол жертвы и ослепительно улыбнулась:

– Вот за что я люблю нахальных мужиков вроде вас, так это за то, что во всех ваших придумках непременно сыщется грандиознейший изъян…

– Точнее? – спросил он беспечно, ничего еще не сообразив.

Марина улыбнулась ему еще ослепительнее и прямо-таки проворковала:

– А тот изъянчик, что ни черта эти ваши снимки не доказывают.

– То есть? – спросил он уже серьезнее, самую чуточку нахмурясь.

Марина сказала медовым голосочком, преспокойно, четко выговаривая каждое слово:

– Ну да, ну да. Целая кучка фотографий, на которых я увлеченно трахаюсь, и даже, вот ужас, с двумя сразу. Кто бы спорил, дамы и господа… Вот только изъян налицо. Мне просто интересно, это каким же чудом вы кому бы то ни было докажете, что снимки сделаны сегодня и здесь? Что-то я не вижу, чтобы в кадрик попал календарь с числом и временем… В кадрах из всех декораций – только пол и матрац. Самые обыкновенные доски и самый обыкновенный матрац. Откуда тут взяться дате?

Вот теперь он, похоже, задумался всерьез, по лицу видно. Да и Вика что-то подозрительно присмирела…

Развивая успех, Марина продолжала тем же беззаботным тоном:

– Мало ли на свете одинаковых матрацев? А про дощатые полы я уж и не говорю… Был у меня с полгода назад крупный скандальчик с горячо любимым мужем как раз по схожему поводу. Только все давным-давно кончилось, помирились мы, я пообещала не допускать впредь, верность хранить… Словом, категорически обошлось. Так что, если вы сунетесь к мужу с этой вашей оголтелой порнографией, я на своем буду стоять насмерть: мол, это как раз и всплыли неведомыми путями фотографии с того именно… мероприятия. И вы – парочка запоздалых шантажистов, живущих вчерашним днем. Интересно, как вы докажете обратное? Притащите этих жеребцов в качестве свидетелей? Так это ж будут только слова… Говорю вам, мало ли матрацев и досок? Нет у вас у б о й н ы х доказательств… А если есть, не откажите в любезности предъявить, я от нетерпения сгораю!

Вот теперь он выглядел должным образом – как человек, обнаруживший у себя в штанах гранату с выдернутой чекой и оттого боявшийся шелохнуться. Казалось, вот-вот удар хватит – нет, конечно, чересчур сильная личность для того, чтобы вульгарно хлопаться в обморок, но плюху он получил качественную и еще от нее не опомнился...

– Я, конечно, дурочка, – сказала Марина. – Классическая блондинка из анекдотов. Но вы не слышали, хорошие мои, про такое ученое и длинное словечко – инстинкт самосохранения? Штука эта даже с дурочками чудеса делает, нешуточную оборотистость им придает...

Сатаров с застывшим лицом произнес длинную фразу, целиком состоявшую из виртуозной нецензурщины – вроде бы не в адрес Марины, просто выплеснул эмоции…

– Боже, какие вы слова говорите... – сказала Марина с победной ухмылкой. – Я и половины не знаю, но чувствую, что это сплошь похабень...

Она могла поклясться, что во взгляде Сатарова, брошенном поверх плеча Марины на сообщницу, присутствовала некоторая беспомощность. «Вот так, болван, – подумала она с нешуточным превосходством. – Все уже разложил по полочкам и расписал наперед. А теперь не в состоянии с ходу перестроиться. Коварства-то хватает, и убить можешь без всяких сомнений, по роже видно, а вот особой гибкости ума и быстроты соображения что-то не замечается...»

– Я вас предупреждала, – сказала Вика над ее ухом. – Ум и хитрость – порой разные вещи. Эта стервочка чертовски не хочет пороться однажды, потому что все потеряет. И выкручиваться будет виртуозно, ей, надо полагать, не впервые...

Он сдержался, хотя открыл было рот. Ни слова не сказал. Но в его растерянном взгляде, обращенном к Вике, явственно читались немая мольба и просьба о немедленной помощи: мол, что же делать-то и как выкручиваться.

Над ухом Марины послышался короткий смешок Вики. Ее лица Марина, разумеется, не видела, но не сомневалась, что та улыбается не без некоторого превосходства. Это чувствовалось и по тону, когда она заговорила: