Основной инстинкт - Серегин Михаил Георгиевич

– Ты опять врешь! – оттолкнула его Вера. – Ты не из ФСБ!

Она хотела добавить и про Седого, но вовремя сообразила, что Виктор может догадаться, что она за ним следила, когда он встречался с Седым, и промолчала.

Виктор рассмеялся в ответ на ее слова.

– Разве я когда-нибудь говорил, что я работаю в ФСБ? – спросил он. – Глупышка!

Он вновь обнял ее:

– Пошли в спальню. Я тебе все объясню.

Но прежде, чем он объяснил, он раздел Веру и минут двадцать терзал ее в постели. Она никак не могла завестись и испытывала только раздражение от его активности. Она так ни разу и не могла кончить. Но Виктора это, похоже, занимало мало.

Они лежали рядом, но Вера не чувствовала, что Виктор ей близок, что-то встало между ними непреодолимой стеной.

– Я жду! – сказала она.

– Чего? – не понял он.

– Ты обещал все объяснить, – напомнила Вера. – Объясняй!

– Не забыла! – удовлетворенно сказал Виктор. – Дурочка! Я же предупреждал тебя, что занимаюсь очень опасным делом. Если ты хоть одним словом намекнешь кому-то о том, что я тебе сейчас скажу…

– Ты меня уже об этом предупреждал! – перебила Вера. – Давай ближе к делу!

Виктор вздохнул. Ему явно не нравилась ее требовательность. И все же он сказал:

– В ФСБ даже не подозревают о существовании нашей организации. Мы работаем по прямым указаниям руководителя администрации Президента. Это сверхсекретная организация. И операции наши – сверхсекретные. Мы выполняем только сверхсложные задания. Юрий Поташин финансировал группировки, которые занимаются антигосударственной деятельностью. Доказательств этого добыть невозможно. Под суд его не отдашь. Но и терпеть больше нельзя было. У Президента терпение лопнуло. И мы получили приказ.

– Президента? – ахнула Верка.

– Ну что ты! – усмехнулся Виктор. – Он сам никогда приказы не отдает.

– А «мы» – это ты и Седой? – спросила Вера.

– «Мы» – это Седой и люди, которые ему подчиняются, – поправил ее Виктор. – Он – руководитель.

– Витя, – спросила вдруг Вера, – а почему по телевизору говорили про какого-то мертвого, который якобы убил Поташина?

Она страшно боялась, что Виктор не поверит в то, что это говорили по телевизору. Он в самом деле задумался, даже губы у него скептически поджались.

– Кто говорил? – быстро спросил он. – По какому каналу?

– Ну я не помню! – пожала плечами Вера. – Следователь какой-то. По какому каналу – не помню. Я их сегодня столько пересмотрела!

– Ладно! – решился Виктор. – Это, в конце концов, не так уж важно. Раз об этом по телевизору говорят, ты и сама догадаешься… Мертвый – это моя кличка. У меня легенда такая, под которой я в Москве существую. Нам, видишь ли, приходится общаться с разными людьми, в том числе и с криминальными группировками. Для них я – Мертвый, бывший спецназовец, за убийство офицера получивший пожизненное и сбежавший из лагеря, киллер, работающий на Седого.

– Почему – Мертвый? – спросила Вера. Кличка Виктора ей очень не понравилась.

– Потому, что душа пустая, мертвая, – усмехнулся Виктор. – Мне ее в зоне вытоптали полностью.

– Но это же не так! – возмутилась Вера.

Виктор прижал палец к ее губам.

– Хватит шуметь! Это ж легенда у меня такая… – сказал он. – Знаешь, что мы сейчас сделаем? Мы пойдем в ресторан! Я страшно хочу есть. И пить с тобой шампанское! Подходит?

– Отметить успешную операцию хочешь? – скривилась Вера. – Залить шампанским убийство?

– Верка! – сверкнул на нее глазами Виктор. – Хватит рассуждать о том, в чем ты ни хрена не понимаешь. Быстро собирайся!

В «Мехико» играл мексиканский джаз, гитары гремели зажигательными ритмами, Вера немного отвлеклась от мрачных событий сегодняшнего утра. Виктор пил текилу, облизывая соль с запястья, Вера наотрез отказалась от этого мексиканского самогона из кактусов. Она предпочла шампанское и сидела за столиком, посматривая по сторонам. Многие мужчины на нее смотрели.

Виктор заказал ей мясо по-техасски, но в нем оказалось столько перца, что Вера его в рот не могла взять. Да и не хотелось есть, хотелось просто сидеть за столиком, зная, что сегодня не надо работать и профессионально реагировать на каждый обращенный на нее мужской взгляд. Не надо гадать, кто из глядящих на нее плотоядно мужиков заплатит больше, и потом ехать с ним в гостиницу, номер в которой Вера снимала обычно с утра, и там ублажать его необузданную пьяную фантазию.

Можно просто сидеть рядом с Виктором и ни о чем не заботиться. Виктор сам все решит, сам во всем разберется. В чем она, в конце концов, его подозревает? В том, что он ей врет? А она рассчитывала, что человеку с его профессией можно говорить всю правду? Наивно!