Право на месть - Мазин Александр

– И что же делать? – забираясь головой ему под мышку, спросила Наташа.

– Стать очень большой крысой,– с иронией произнес Андрей, обнимая ее свободной рукой.– Или лаской. Как я.

Надо было сказать ей о Коляне. Стала бы поосторожнее. Но теперь – поздно.

– Что-то я проголодался,– проговорил он.

– Сейчас! – встрепенулась Наташа.– Я тебя покормлю.

– Нет, это я тебя покормлю! – возразил Андрей.– А ты будешь лежать на кровати и смотреть телевизор. В качестве наказания.

Вечер они провели вместе.

И Андрей начисто забыл, что собирался съездить узнать, как там дела у отца Егория.

Ночью, лежа в постели рядом с Наташей (девушка уже уснула), Ласковин думал о том, что вынужденное воздержание дается ему намного легче, чем ожидалось. С чего бы это? Возраст?

Этим вечером Наташа написала стихотворение. Странное стихотворение, такое, что не споешь.

• Надломиться тростинкой —
• Площадным кивком
• Отмахнешься.
• Окликнуть? Отстать?
• Мотылек под ботинком,
• А к свету, ползком,
• Так… чтоб после ночей не считать.
• Подбородком в чугунный
• Литой переплет:
• «Не томи, сторожок, отвори!
• Отпусти! Убегу – ведь никто не умрет!» —
• «Ты умрешь. Прогоришь изнутри».
• Красноглазой бессонницей
• Пестовать впрок
• Петушиное злое словцо.
• Из монашек – в разбойницы,
• Через порог на руках…
• И огонь им в лицо!
• Распояской-распатланкой. Плечи в золе,
• По зеленой соленой воде.
• «Почему они спят?» —
• «Мы одни на земле».
• Быть беде. 

Непонятное стихотворение. Непонятное и… нехорошее. Андрею Наташа его не показала. На следующее утро позвонил Корвет:

– Здорово, Спортсмен! Не вдруг тебя вычислишь. Хочешь заработать пять тонн зеленых? Или – десять, если окажешься круче, чем я думаю?

– Замочить кого-то? – спросил Ласковин и засмеялся.

– Это уж как получится! – отозвался лидер «тобольцев» и тоже засмеялся. Дяди шутят.

– Без криминала? – недоверчиво спросил Ласковин. Черт! Пять косых решили бы его финансовые проблемы.

– Чистяк! Твой бизнес, Спортсмен! Считай, работа по специальности!

– Слушаю тебя,– все еще с сомнением произнес Ласковин.

Бандитам, даже таким деловым, как Корвет, он доверял не больше, чем бенгальскому тигру. Деловой, он и есть «деловой». Величина его любви к тебе зависит от аппетита.

Глава двенадцатая

В это утро они с Наташей впервые поссорились. Ласковин даже пожалел о том, что рассказал ей о предложении Корвета. Что может женщина понимать в мужских делах?

Позже, когда ехал к Зимородинскому на дневную тренировку, Андрей уже корил себя за несдержанность. Просто его взбесило, когда Наташа сказала, что пойдет танцевать в кабак. Если ему так уж нужны деньги. Конечно, не пять тонн за раз, но одну в месяц ей уже предлагали. Без интима.

Скажи она это в пылу спора, Ласковин не принял бы близко к сердцу. Но ведь Наташа говорила серьезно.

«Если тебе нужны деньги – я их заработаю для тебя».

Вот тут Андрей повел себя как полный идиот. Взбесился, накричал на нее, под конец хлопнул дверью и уехал. Коз-зел!

Ласковин резко свернул к обочине.

Телефон работал не от кредитки, но Андрей отыскал жетон.

– Наташа…

– Да… – голос серый, как газетная бумага.

– Наташа,– сказал Андрей, до боли сдавливая трубку.– Я дурак. Прости меня, пожалуйста!

– За что? – тем же бесцветным голосом.

– За все. Наташка! Наташа… Я тебя люблю! Честно!

– А я знаю.

Андрей чувствовал по ее дыханию, что – улыбается. И глаза мокрые. Это – пусть. У него тоже мокрые.

– Наташка, ты не уходи, дождись меня, ладно?

– Ладно.

– Целую тебя, моя родная! Пока!

– Приезжай скорей!

Остаток пути Ласковин проехал в какой-то рассеянной эйфории. А за Московскими воротами чуть не боднул в зад «Икарус». Хоть пешком иди, ей-богу.

– Какой-то ты взвинченный,– сказал, поглядев на него, сэнсэй.– Давай, соберись, надо нам поговорить.

– Сейчас? – спросил Андрей, пытаясь согнать с лица беспричинную улыбку.

– Нет уж, давай после разминки. Но и после разминки Зимородинский счел, что Андрей недостаточно сосредоточен.

– Девять ката, начиная с хиан-нидан, вместе! – приказал сэнсэй, принимая хачиджи-дачи, исходную стойку.

Начали они одновременно и двигались абсолютно синхронно, до сантиметра выдерживая дистанцию. Танец без музыки, без внешнего ритма, если не считать ритмом щелканье кимоно, свистящие выдохи и гортанные резкие «киай» во время ключевых ударов. Когда они закончили, Ласковин понял, зачем Зимородинский заставил его «танцевать» ката. Теперь Андрей был полностью сосредоточен на искусстве.