Комбат - Гарин Максим

Если это понимаю я, значит, понимают и они".

Утешение получалось слабое и почему-то Андрею захотелось спрятать свои руки в карманы пиджака. Но не давали этого сделать наручники. Повязки-то сняли, а браслеты никто расстегивать не стал.

В коридоре послышались шаги, достаточно уверенные. Так может ходить только хозяин, но никак не гость и не человек, принадлежащий к прислуге. Двое охранников, находившихся при Александре и Андрее, тут же подтянулись. Нахальные шаги стихли.

У самой двери послышался немного хрипловатый низкий голос:

– Уберите свет!

Один из охранников сперва погасил свет в зале, затем подошел к письменному столу и, повернув колпак настольной лампы, направил яркий свет на лица Андрея и Чеснокова.

Андрей инстинктивно зажмурился. Свет резко ударил по глазам.

В это время вошел и хозяин дома, проследовал мимо пленников и устроился за массивным письменным столом. Лица его ни Рублев, ни Чесноков видеть не могли, слепила мощная лампа.

«Если они прячут свои лица, – с облегчением подумал Рублев, – значит, убивать нас не собираются, значит, они нас выпустят. Иначе какого черта им тогда прятаться? А если, они прячут их до времени?»

– Добрый вечер, господа, – прозвучал все тот же хриплый голос и заскрипело кожаное кресло.

Грузный мужчина устраивался в нем поудобнее. В голосе его не слышалось ни угрозы, ни насмешки, он говорил так, словно собирался вести обстоятельный деловой разговор. Уж в этих оттенках интонаций Рублев разбирался. Он и сам для себя выработал и отобрал несколько манер разговора с клиентами. Именно в таком безразлично-любезном тоне он разговаривал с людьми, о которых, наверняка, знал, что им никуда не деться, время работает против них. Если не согласятся сегодня, то, наверняка, придут в его кабинет завтра и все, что нужно, подпишут, пусть себе и зажмурив от страха перед будущим глаза.

– Наручники бы снять, – Чесноков не спешил присаживаться.

– А что, вы их заковали? – рассмеялся мужчина, сидевший за столом. – К чему такие предосторожности? Никто из них убегать не собирается, я всего лишь хотел поговорить с вами.

– Сейчас исправлю.

Зазвенел ключик на длинной цепочке. Браслеты сняли сначала с Рублева, затем с Чеснокова, и наконец-то Андрей смог размять затекшие запястья. Он сидел на жестком и неустойчивом венском стуле, который словно советовал ему: соглашайся со всем, что тебе предложат, и тогда ни я не буду мучить тебя, ни ты меня.

– Вы, конечно же, люди догадливые и сообразили, что к ОМОНу мы не имеем никакого отношения.

– Естественно, но к сожалению, не сразу.

– Тут не ваша вина, мои люди не вас первых похищают таким образом.

– Кто вы? – спросил Чесноков.

– Да, конечно, мы не знакомы, – вновь рассмеялся мужчина, – но, думаю, знать мое имя вам не обязательно, достаточно того, что мне известны ваши.

Александр Чесноков, настроивший себя на самое худшее, немного растерялся. Никто, во всяком случае пока, не собирался его убивать, не угрожал. Того и смотри, чашечку горячего кофе предложат, да еще поинтересуются, сколько класть сахару.

– Скверная сегодня погода, – послышалось из-за письменного стола, – а у меня тепло и уютно. И если вы примете мое предложение, еще и отужинаем вместе. Неплохая перспектива?

– – Что за предложение? – не выдержал Чесноков.

– Не стоит спешить. Впереди у нас два выходных, вас никто не хватится ни в банке, ни дома.

– Меня непременно хватятся. Я завтра должен улетать в отпуск.

И вновь послышался малоприятный смех:

– Если все пойдет хорошо, завтра вы и полетите. Но если так беспокоитесь, позвоните жене, скажете – дела нашлись, придется ночевать не дома. Или, может, мне позвонить? Ну как, разумное предложение?

– Не надо, – мрачно ответил Александр Чесноков.

– Почему же?

По тону говорившего легко было понять: он знает причину, по которой Чесноков не хочет звонить своей супруге.

– Ах, да, вы же сказали ей, что улетаете сегодня, а сами собирались провести ночь в другом месте? Так что, видите, вас не хватятся аж до конца месяца. Но я бы все-таки вам посоветовал лететь завтра.

«Если я не полечу, – подумал Александр, – то о моем исчезновении узнают хотя бы в аэропорту. Гарантия, что из-за этого поднимется шум, конечно, не стопроцентная, но шанс на это существует».

Но и эту его невысказанную мысль тут же развил человек, сидевший за столом: