Никто, кроме тебя - Гарин Максим

Если перед Комбатом появлялась ясная цель, он действовал без промедления – к концу дня щуплого человечка удалось отловить в Шереметьево. На этот раз спецкор летел в дальнее зарубежье – своего рода компенсация за вредную работу в ближнем.

Пока Хоружий стоял в очереди на регистрацию, он спокойно отвечал на вопросы Комбата, не строя из себя важную персону. Сразу понял, что имеет дело не с досужим любопытством.

– Все это случилось недалеко от станции Насосная. Знаете такую?

– Не слыхал.

– Вы вообще бывали в Баку?

– Тринадцать лет назад, еще при Советской власти.

– Сорок минут езды из города. Унылое место, как, впрочем, и весь Апшерон. Нефтеносные районы редко выглядят живописно.

Говорил он быстро, но внятно, по привычке оценивая внешний вид собеседника.

– С того места, откуда я снимал, можно было зафиксировать только милицейскую машину и позы – как эти ребята лежали. Двое лицом вниз, на третьем – сплошная маска из запекшейся крови. Накрывать их не торопились и вообще держались на расстоянии. Мне приходилось иметь дело с тамошними ментами. Они не только к трупам брезгуют лишний раз приближаться, их ни за что не заставишь работать с собаками.

– Почему все-таки кассету забрали? – хмуро, не пытаясь быть любезным, спросил Комбат.

– Во-первых, аллергия на журналистов, общая для ментов всех стран и народов. Во-вторых, если это действительно российские граждане, зачем давать бывшему “старшему брату” повод для запросов?

– Какие к черту запросы? Сколько наших гниет заживо по всему свету – в тюряге или, натурально, в рабах. Моряки, летчики – перевозили черт знает что черт знает для кого.

– Помиловали ведь недавно летчиков в Индии. Если бы у нас никто не чесался…

– Бывают, конечно, исключения. Политикам тоже реклама нужна. А в девяти случаях из десяти – твои проблемы.

Хотелось узнать подробности, но в глубине души Комбат опасался выспрашивать, боясь прямо услышать о Колиной смерти.

– Наши соседи все равно стараются представить все в лучшем виде. Хотя не всегда получается. Вон, даже в отчете американского госдепа по терроризму говорится, что Азербайджан служит центром материально-технической помощи международным группам боевиков, большинство из которых связано с чеченскими делами.

– Думаешь, здесь есть связь? – помрачнел Комбат, невольно переходя на “ты”.

– Думать я могу многое. Фактов по делу раз-два и обчелся. На той же кассете ничего особенного не было. У нас, в ФСБ, справки наводить бесполезно. Операции за пределами страны всегда строго засекречены.

– А мужичок местный? Он больше ничего не вякнул интересного? Как его звали?

– Зачем вам, уважаемый? – профессионально-острый взгляд резко сфокусировался на лице Рублева.

Резонный вопрос. Хитрить и прикидываться Комбат сейчас не мог.

– Друг мой туда улетел. Недавно. Паршивое предчувствие – дай бог, чтобы я ошибся, – выдавил Рублев, сжав кулаки в прорезных карманах легкой куртки.

– Летчик?

– Да нет. Обычным пассажиром.

– Наверное, все-таки не обычным… А местный кадр ничего такого мне больше не сообщил. И нечего ему было сказать, у меня на этот счет профессиональная интуиция. А имя-фамилия… Есть такое стереотипное выражение:

"источник пожелал остаться неизвестным”.

* * *

Жена Красильникова Оля не узнала Комбата. Видела его только однажды, в день, когда надела белое подвенечное платье. Теперь бросила исподлобья короткий, недоброжелательный взгляд. После того, как гость представился, взгляд еще несколько секунд оставался прежним и только потом потеплел.

– Простите.

– Ничего страшного. Я не кинозвезда, чтобы меня признавать.

– Коли сейчас нет, – как-то странно проговорила Ольга, будто муж сидел в комнате, а она хотела это обстоятельство утаить.

Но тем не менее впустила Рублева в квартиру. Он чувствовал себя не в своей тарелке, язык не поворачивался начинать разговор. А может, все в порядке и он напрасно переживает?

Мальчишка лет десяти в кроссовках и шортах до колен на бегу поздоровался с незнакомцем и проскочил в дверь.

– Надолго чтоб не исчезал! – крикнула мать вдогонку.

Всю дорогу Комбат подыскивал осторожные слова. Спросить, когда Коля обещал вернуться? Не задерживается ли? Не передавал ли вестей? Разговор как-то не клеился.

Оля сама помогла – провела ладонью по лицу, как проводят смертельно усталые люди.