Не жалею, не зову, не плачу - Колычев Владимир

Я с силой надавил на пистолет, и это сподвигло его на искренность.

– Нет… То есть да… И еще ты меня тогда сделал, на первенстве Москвы… Ты здорово меня обидел…

– Знал бы я, что ты такая сволочь… С Лизой меня подставил… Зачем ты женился на ней? Назло мне?

– Да… Она считала, что ты лучше меня, – трясся от страха Олег. – Я хотел доказать себе, что лучше я…

– Зачем ты втянул меня в заказные убийства?

– Меня самого втянули…

– Кто?

– Волопас. Ты его не знаешь. Он бандит, он мой бизнес крышевал, а потом мы вместе работать стали…

– Тебя спрашивают, зачем ты Мишу в мокрые дела впутал! – зло сквозь зубы сказала Тома. – И за меня заодно ответишь, тварь!

– Я не виноват…

– Да нет, виноват… И за сестру мою ответишь… Кто такой Степан? Убью, если соврешь! Считаю до двух…

– Степан?… Ну, он видел нас вместе с Викой. Она ему понравилась… Она правда ему нравилась, он с бизнесом хотел ей помочь. Но потом ты появился, пришлось отыграть, ну, чтобы страстей нагнать… Но это его была идея…

– А вот здесь ты соврал.

Я оттянул назад собачку курка. Страшный щелчок развязал Олегу язык.

– Моя… Моя идея! Каюсь! Прошу прощения!

– Как ты нас сегодня нашел? – спросила Тома.

– А-а, «жучок»… У тебя в квартире «жучок» был. Я все слышал, я все знал. Пока вы собирались, я людей организовал…

– Это ты хорошо придумал, сделать нас здесь, далеко от Москвы, – презрительно усмехнулась Тома. – За что боролся, на то и напоролся. Сам здесь умрешь, сволочь.

– Ты вообще парень умный, – добавил я. – И твоя идея насчет покаяния мне очень понравилась. Покайся. И помолись. А прощения просить уже там будешь, на небесах… И мы молиться будем. И каяться. В том, что за человека тебя держали… Кто ж знал, что ты такая тварь… Молись. Три минуты у тебя есть…

От покаянной молитвы Олег был так же далек, как я от прощения моих грехов. Он и не думал о боге, и все три минуты, что я отпустил ему на благое дело, проскулил, вымаливая у меня пощаду. А я потерял время, в течение которого ситуация вдруг вышла из-под нашего с Томой контроля. Мы увидели, как возле нашей машины остановилась белая «Волга», как из нее вышел Генка Возников и бегом бросился к нам. За ним устремились еще двое в штатском. Нам с Томой ничего не оставалось делать, как уносить ноги. Но мы должны были наказать Олега. Я мог бы его пристрелить – какая разница, одним трупом больше, одним меньше. Но, как назло, еще не закончилось отпущенное на покаяние время. Грех было сравнивать себя со служителем церкви, но все же я подумал о том, что как священник не имеет права открывать тайну исповеди, так и я не могу стрелять в Олега до истечения трех минут. Но и оставаться на месте я тоже не мог…

– Уходим! – крикнул я.

Но Тома уже сама толкнула меня в плечо, встревоженным взглядом показывая в сторону леса.

Мы побежали. Не знаю, о чем думала она, но в Генку Возникова стрелять я не собирался. И в его сослуживцев тоже.

Тома бежала легко и быстро, мы даже смогли увеличить расстояние, отделяющее нас от преследователей. А за нами гнались только двое – Генка и с ним еще мужчина, уже не молодой, но все еще быстрый. Но к тому моменту, когда мы достигли леса, Тома еле держалась на ногах от усталости.

– Надо бежать, – сказал я, встав у нее за спиной.

В армии на зачетном кроссе мы помогали слабакам, подталкивая их в спину. Хоть какая-то, но подмога.

Сначала я забрал у нее пистолет и зашвырнул его далеко-далеко в кусты. И только затем взял ее на буксир.

– Спасибо.

Какое-то время Тома держалась молодцом, но второе дыхание так и не открылось. Я понял, что еще немного – и она вовсе выбьется из сил. Загнанных лошадей пристреливают, но это не наш случай.

Сначала Тома широко открыла рот, затем опустила руки, а когда силы совсем иссякли, остановилась и опустилась на пятую точку опоры.

– Все.

– Не все, – покачал я головой.

Можно было взвалить ее себе на плечи, но так я значительно потеряю в скорости, и Генка точно меня нагонит. У него оружие, он сзади, у меня просто не будет шансов дать ему отпор.

– Я их остановлю.

– Как? – спросила она, не поднимая головы.

– Так, – вынимая из-за пояса пистолет, сказал я.

– Не надо так!

– Но я не хочу в тюрьму.

– Я тоже.

– У нас нет выбора.

– Есть.

Тома вдруг поднялась и побежала. Какое-то время я потрясенно смотрел на нее, в ожидании, что вот-вот она остановится и сядет на землю. Но, как это ни странно, она бежала, не сбавляя взятый темп. И, когда она скрылась в кустах за поворотом лесной тропы, я побежал за ней.

Томы хватило минут на десять. Сначала она стала сбавлять обороты, потом в изнеможении опустилась на землю. Она была доведена до такого состояния, что не могла даже разговаривать. Я и сам, признаться, чувствовал себя неважно, но был далек от мысли, чтобы сдаться на милость Генке.

Тома сидела, склонив голову до самой земли. Но, услышав, как я передернул затвор, взвыла:

– Ы-ы!..

Она не хотела, чтобы я убивал. Но я должен был остановить Генку.

– Надо, – в раздумье качнул я головой.

– Ы-ы-ы!

Генка не заставил себя долго ждать. Но встретил я его с пистолетом в опущенной руке. Я должен был стрелять, но…

– Брось пушку! – жадно хватая ртом воздух, потребовал Генка.

Его «макаров» смотрел прямо на меня. Рука его дрожала, но я понимал, что шансов у меня нет. Но пистолет из руки я не выпустил. Пусть убивает, но в тюрьму я не пойду.

– Мишка, не будь дураком!

– Был дураком. И останусь… – горько усмехнулся я. – Хочешь, убивай. А в тюрьму не сяду… А Томку не трогай, она здесь ни при чем… Убивай.

Я поднял руку с пистолетом, но только для того, чтобы создать угрозу для Генки. Не хочет стрелять, а придется… Но Возников не купился на мою предсмертную хитрость.

– Трохин, не дури!

– Ты же знаешь, моя статья на вышку тянет.

– Знаю, – не стал разубеждать меня Генка.

– Я работал на Олега.

– Я так и понял. Потому и пошел вчера за тобой.

– Выследил?

– Выходит, что так…

– Олег меня использовал. Обманул и натянул, как презерватив…

– Он всегда тобой пользовался. Еще со школы.

– Школу назад не вернешь… Генка, убей меня. Эти не убили, хоть ты это сделай…

– Смерть найти легко. Ты попробуй поживи с таким грузом… – пренебрежительно усмехнулся Возников.

– Тяжелый груз, – кивнул я. – Но я думал, что чищу страну от криминального мусора… Бандитов убивал, воров…

– Кого конкретно?

– Конкретно только одного знаю, по телевизору показывали. Олег сказал, что это какой-то Стержень, а он вор в законе, Тетёра…

– Был такой, в конфликте с Волопасом был. Значит, это ты его убрал…

– Но я-то думал, что это Стержень… И остальных вслепую…

– Сколько их было?

– На следствии бы сказал. Но следствия не будет… Живым я тебе не дамся…

– Значит, страну от криминального мусора чистил? – мрачно усмехнулся Генка.

– Да, Олег говорил, что у вас есть какая-то тайная организация…

– Где у вас?

– В органах.

– Да, есть органы. Печень, почки, селезенка. Так вот, в печенках у нас эти ваши организации сидят. Сколько людей извели.

– И таких, как я, наказывать надо.

– Само собой.

– Вот и накажи меня, Генка. Стреляй. Я тебе на том свете только спасибо скажу…

Возников стрелять не стал. Это сделал кто-то другой – не за него и не в меня. К тому же издалека. Выстрел прозвучал метрах в ста за спиной у Генки. Видимо, это спешил к нему отставший напарник, предупреждая о своем появлении.

Генка тоже выстрелил. В воздух.

– Минута у тебя есть, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Пошел!

Кивком головы он показал в чащу леса в сторону от нашей тропки. Но я не сдвинулся с места, не понимая, зачем он делает это.

– Скажу, что не догнал… Ну, быстро! Время идет!

Наконец до меня дошло, что Генка отпускает нас. Я схватил Тому за руку, потащил за можжевеловый куст. За ним мы и спрятались, наблюдая за Генкой.

А он дождался своего напарника и вместе с ним продолжил путь по тропинке, зная, что никого им не догнать.

– Зачем он тебя отпустил? – недоуменно спросила Тома.

– Затем, чтобы мы жили. С тяжелым грузом на душе.

– Это трудно.

– Но мы должны справиться…

– Если должны, то справимся…

Она ткнулась носом в мою шею, как мне показалось, в поисках защиты от всех невзгод. Но я не позволил ей расслабляться. Мы должны были идти. В любое время Генка мог опомниться и, наплевав на собственное благородство, повернуть назад…

Железная дверь с лязгом открылась, на пороге появился надзиратель в милицейской форме:

– Трохин! На выход!

Михаил пожал плечами, встал с жесткой кушетки и вышел из камеры, где провел без малого трое суток.

Ему грозило серьезное обвинение в превышении мер необходимой самообороны. Как будто существовали иные способы обезопасить свою семью от бандитского произвола. Эти подонки собирались изнасиловать его жену, дочь, а он должен был это терпеть. А может, следствие всерьез считало, что достаточно было сказать «ребята, вы не правы», как бандиты бы сразу сдались властям, осознав свою вину и беспомощность перед законом…