Кровавый путь - Гарин Максим

Окончив еду, полковник с Комбатом сели в командирский «уазик» и понеслись на КПП.

– Документы при себе оставь. Завтра Бахрушин тебе позвонит, заедешь к нему, там все и оформим. От меня только устное согласие требуется. У меня же здесь не контора, отдела кадров не держу.

Брагин чем-то понравился Комбату. Открытый, общается бесцеремонно, а главное, не стремится обмануть собеседника, заманить обещаниями. Сказал, что не будет больших денег, так Рублев это и без него знает. Не стал прикрываться высокими фразами, сразу рассказал о будущей службе – все, как оно есть на самом деле. В общем, Борис Рублев понял, в случае чего ему есть на кого рассчитывать.

Группу японцев, которых он еще в глаза не видел, Рублев невзлюбил сразу же. Ясное дело, в чужую страну просто полюбопытствовать на военный полигон, да еще используемый ГРУ, не поедешь. И чтобы добиться разрешения тренироваться здесь, нужно иметь поддержку в Министерстве обороны или, еще того покруче, в Совете безопасности. Кто сейчас является министром обороны Рублев знал, а вот кто возглавляет Совет безопасности понятия не имел. Новые люди, новые фамилии.

Он не спеша ехал к Москве, думая, что поступает, скорее всего, не правильно, соглашаясь с предложением Брагина. Но, с другой стороны, он чувствовал и иное. Если тут какой-то подвох, то он сам, скорее, чем кто-то другой, почувствует его.

«А может, это шутка – насчет японцев? – подумал Рублев и от неожиданности чуть даже не затормозил. – Может, так меня испытывали?»

Ему вспомнились подколки Бахрушина. Но он тут же отбросил эту мысль:

«Так не шутят. Сегодняшняя Россия полна чудес, о которых в прежние времена и не помышляли».

– Эх, зря я не поехал в Тамбов, – подумал Комбат, вспоминая лейтенанта Пятакова. – Вот там уж точно не встретишь никаких японцев, или с Бурлаковым в тайгу на охоту.

"Столица и есть столица. Вечно гнилое место, где нормальная жизнь держится на тех нескольких процентах людей, которые не меняются вслед за изменением в экономике. Странные…

Живут, делают свое дело, каждый как умеет.

Кто-то торгует, кто-то учится, кто-то занимается политикой. Чем бы ты не занимался, лишь бы всегда оставался самим собой, – утешил себя Рублев. – Интересно, что на все это скажет Андрюша Подберезский? Небось, хохотать будет.

А мне не до смеха".

Дорога назад показалась куда короче, чем дорога на полигон. И вот Комбат уже сидит в холодной квартире. Прикрыл глаза, глубоко вздохнул и различил чуть уловимый запах духов, которыми пользовалась Иваницкая. Ни пепельница, наполненная окурками, ни не вымытые после коньяка рюмки не могли его уничтожить.

– Попробую начать новую жизнь. Вряд ли из этого что-нибудь получится, – усмехнулся Комбат и только тут сообразил, что с подачи полковника Брагина нарушив одну из основных своих жизненных установок: никогда не садиться за руль, выпив спиртное.

«Прямо умопомрачение какое-то! Хорошо еще никто не остановил. Неплохо же я начинаю новую жизнь!»

Рублеву показалось, что его собираются втянуть в странную аферу. Если он не будет держаться настороже, то не исключено, его знаниями и умениями воспользуются не в лучших целях.

Ему вспомнилось, как совсем недавно, вчера, он сидел за этим самым журнальным столиком со Светланой, Андреем Подберезским, полковником Бахрушиным и подозревал их всех в желании женить его.

«А оказалось, все куда хуже, – добавил про себя Рублев, собирая грязную посуду. – Прежде, чем начинать новую жизнь, наведи порядок в старой»

И Рублев занялся уборкой. Вымыл посуду, пепельницу, до скрипа и блеска протер влажной тряпкой подоконники, стены, пол, зная, что потом, когда он каждый день будет ездить на полигон, времени на это не найдется. Приехал, поужинал и упал спать, чтобы завтра с рассветом снова сесть за руль.

– Отдохнул и хватит, – сказал себе Рублев. – Сколько может тянуться отпуск? Или мне захотелось называться военным пенсионером – стать одним из тех, кто уходит в охранные агентства, работают швейцарами в гостиницах и ресторанах, а то и пропадают целыми днями в пивнушках? Не понравится – всегда смогу уйти. Ушел же я из армии, когда стало невмоготу".

Глава 7

Аркадий Карпович Петраков последние две недели был нервным, раздражительным и злым. Все домашние удивлялись, потому что к этому не имелось никаких видимых причин. Аркадий Карпович каждое утро брал свой кожаный портфель и пешочком добирался до метро, благо, идти было недалеко.