Девушка без тормозов - Серегин Михаил Георгиевич

Я только внимательно следила, чтобы в мой рассказ не вкралась ненароком какая-нибудь сюжетная линия из известных литературных любовных романов. Знакомых мне. Ирине, в моем представлении, они были известны все. Но решение проблемы значительно облегчалось тем, что известно-то их мне было не так уж и много. Я небольшая охотница до литературы подобного рода.

Потом я поплакала на ее груди, которую она мне по-матерински предоставила, потом она всплакнула о своей жизни, а я задала ей два-три наводяще-провоцирующих вопроса, чего оказалось более чем достаточно, чтобы ее завести, и надолго…

Зато следующие полтора часа я отдыхала, а она рассказывала мне о своей жизни, и, клянусь, от такой жизни я бы удавилась еще скорее, чем от всех придуманных мною любовных страстей! От Ирининой жизни разило такой наводящей тоску скукой, что я просто физически почувствовала удушье и попросила ее открыть балкон…

– Ты не беременна, Леночка? – тут же участливо поинтересовалась Ирина, буквально бросившись выполнять мою просьбу.

Я сообразила, что этот поворот как-то выпал из моего рассказа, и, недолго думая, произвела дополнительный залп по ее трепещущим нервам. Неожиданно для меня самой оказалось, что я, конечно же, была беременна, но буквально три дня назад сделала аборт, после чего мне в Арбатове стало просто невыносимо, и взяла билет на первый попавшийся поезд. А поезд оказался московским… И моя история приобрела наконец заключительный штрих, венчающий всю картину. Придающий ей законченность.

Получилась яркая, живописная картина. А вот картина жизни Ирины оказалась размазанной по ее серым будням и лишенной даже намеков как на праздники, так и на трагедии. Ирина, насколько я ее поняла, была женщиной, живущей самой что ни на есть реальной жизнью, – без происшествий, событий и без… мужчин. Работа, регулярный и скучный секс с дядей Женей, ее бывшим сослуживцем, домашние дела и книжные любовные романы. Все события и происшествия были в этих выдуманных литераторами женских историях. Там же были и мужчины.

Единственное, что меня заинтересовало – это дядя Женя. В ее рассказе он выглядел самым обычным и самым, наверное, скучным на свете мужиком, заплутавшим в трех соснах. Вернее, в трех женщинах. Жена, Ирина и его дочь Света любили его, а он любил больше всех свою Светку. Ирина это знала, и ее это злило чрезвычайно.

Пятнадцатилетнюю Светлану она ненавидела всеми фибрами. Когда она говорила о дочери дяди Жени, лицо ее искажалось гримасой отвращения. В каких только смертных грехах она ее не обвиняла! С наибольшим удовольствием Ирина произносила слова – «проститутка, воровка, наркоманка, бродяжка». Но этим далеко не исчерпывался набор эпитетов, адресованных дочери человека, которого, как она утверждала, любила.

Светлана, как я поняла, возразить на это ничего не могла, так как неделю назад убежала из дома. Дядя Женя все свободное от работы время мотался на машине по Москве, искал ее.

С Ириной он сошелся давно, еще когда жил с женой. И произошло это, наверное, от внутреннего ощущения какой-то безысходности его жизни. Зарабатывал не особенно много, но, как сообщила Ирина, в Москве на эти деньги прожить было все-таки можно. Ну, если особенно не тратиться. Жена же его, опять-таки со слов Ирины, любила красиво одеваться, вечно требовала денег и этим «мужика от себя оттолкнула». Я, честно говоря, ей не поверила. И не потому, что она была в этой ситуации человеком пристрастным, а потому, что она была оторванной от жизни любительницей книжных романов, в которых все всегда разложено по полочкам, объяснено с житейской точки зрения, все всегда аргументировано жизненными обстоятельствами.

Я ей не поверила по одной простой причине. Он действительно любил дочь. Это я видела сама, когда мы с ним разговаривали в машине. А человек, способный любить, не может быть настолько скучным занудой. По крайней мере, я так думаю…

Выбрав нужный момент, я вновь вспомнила о своей трагедии, снова расплакалась, хотя и не так бурно и убедительно, как первый раз. Я, честно говоря, порядком устала. И физически, набегавшись за день от милиции, и эмоционально, импровизируя то беглую малолетку перед дядей Женей, то жертву несчастной любви перед Ириной. Но она была уже хорошо мной разогрета и не заметила, что вместо первоклассной продукции я подсовываю ей полуфабрикат, который ей самой приходится доводить до нужного качества. Но она не против была поработать сама. Такая работа ей нравилась куда больше, чем домашняя уборка.