Приговор воров - Серегин Михаил Георгиевич

– Может, сынок, ты купишь эту девку? – с надеждой спросила старуха. – Или еще чего купишь? Там полно всего осталось после Васьки – все больше голые бабы. Да без рук и без ног…

– Нет, – сказал Щукин, – спасибо, конечно, но… То есть как это… Василий – скульптор?

– Точно, – снова подтвердила старуха.

– Не хирург? То есть это… не врач?

– Не…

«Как же так? – оторопело подумал Щукин. – Что-то тут не сходится. Как он мог оказаться художником… скульптором? Если он профессиональный хирург? Может быть, я вовсе не на тот след напал? Или бабка что-то путает? Или врет? А-а! – догадался он. – Так, может быть…»

– Может быть, – спросил Щукин у старухи, – лепить скульптуры – это он дома занимался, а работал-то он в поликлинике?

Старуха пожала плечами. Она переминалась с ноги на ногу, нетерпеливо посматривая куда-то за плечо Щукину. Видно, ей уже надоело общаться с незваным гостем.

– Не знаю я, где он работал, – сказала она, – не помню… Ой! – вдруг вскрикнула она. – Опять началось! Опять!

– Что?

– Вон там!! – закричала старуха, указывая коричневой лапкой на стену напротив нее.

Щукин обернулся, и в этот самый момент за его спиной с грохотом захлопнулась дверь.

Некоторое время он еще стоял перед закрывшейся дверью квартиры.

Потом усмехнулся.

«Оригинальная манера завершать беседу, – подумал он и пошел вниз по лестнице. – Однако как же я забыть мог, что Студент мне в лагере пел о женской красоте. Вот про эту статую он и говорил. Что же он, совсем с ума двинулся – лепил их в таком диком количестве. А, ладно, не мое это дело. Самое главное, что я знаю теперь, где искать Студента. Но вот только где мне взять телку почище для этого Романа Гнилого? У меня в этом городе знакомых не так много. Да и к тем, которые есть, лучше не обращаться. Никто ведь не знает, что я здесь. И лучше будет, если и не узнает. Но Танька! Я с ней только в этот приезд и познакомился. Она меня знает как Рустама, хотя это имя ей ничего не говорит… Черт, снова придется шрам на лбу малевать. Ну, ничего. Выдержу. Значит, к Таньке. Предложу ей денег. Скажу, что делать ничего не придется, только немного покривляться перед тем ублюдком – и все. Я же буду неподалеку. Да и слова о жене Гнилого – Варваре – не забыл. Этот Роман наверняка свою благоверную боится – так что можно на этом сыграть».

* * *

Щукин без труда отыскал дом, где жила Танька, поднялся на нужный этаж и позвонил в хорошо знакомую дверь. Несколько минут было совсем тихо. Щукин позвонил еще раз и посмотрел на свои часы.

Половина первого пополудни.

– Спит она, что ли, еще? – пробормотал он и позвонил снова.

На этот раз за дверью послышалось шлепанье босых ног и заспанный голос:

– Кого там еще черт несет?..

Николай улыбнулся, но промолчал. Щелкнул замок, и металлическая дверь приоткрылась. На пороге стояла розовая со сна Танька с взлохмаченными соломенными волосами, одетая только в полупрозрачную ночную рубашку. Увидев Щукина, она прищурилась и начала было:

– А тебе какого хрена тут… – но потом осеклась, приглядевшись получше, и следующую фразу выговорила намного бодрее: – Рустам? А я-то тебя сразу не узнала. Чего это ты бороду сбрил?

– Жарко, – пояснил Щукин. – На курорт все-таки приехал. Отдыхать. Надо было раньше сбрить, да все времени не было… Впустишь меня?

На мгновение Щукину показалось, что Танька колеблется. Впрочем, через секунду она пожала плечами и проговорила:

– Пожалуйста, проходи… Ты так просто? – поинтересовалась она. – Или по делу?

Щукин усмехнулся, и тогда она спохватилась.

– Конечно, – сказала она, – какие у тебя со мной дела могут быть? Все равно, проходи.

– А как наш общий друг? – нисколько не обескураженный таким приемом, весело спросил Николай, пролезая в прихожую.

– Какой? – не поняла Танька.

– Ну, тот неврастеник, который под тобой живет?

– А, Пучков, что ли? Нет больше Вани.

– Как это? – оторопел Щукин.

– Да так, – рассмеялась Танька. – Я на следующий день вышла утром за хлебом и пивом. И гляжу – он спускается со своего этажа с двумя чемоданами огромными. Увидел меня, чемоданы выронил, сел с размаху на ступеньки и рот раскрыл. Я, честно говоря, тогда уже подзабыла о том, что мы с тобой над ним подшутили малость, говорю ему – плохо, что ли, стало? А он мне в ответ слабо так – помогите, запищал. Изыди, нечистая сила! Я уж хотела ему врезать за «нечистую силу», да смотрю – под ним лужа растекается. И запах такой нехороший. Потом он снова на меня посмотрел, лицо сморщил, губки у него посинели, он – трах – и в обморок. Я в квартиру вернулась, «Скорую» вызвала. Приехали санитары, забрали его.