Тихий американец - Грин Грэм

– Мсье Чжоу? – спросил я. Две женщины отрицательно покачали головами, однако никто по-прежнему не обращал на меня внимания, лишь одна из женщин, сполоснув чашку, налила мне чаю из чайника, который стоял в подбитом шелком футляре, чтобы не остынуть. Я присел на край постели рядом со старой дамой, и девочка подала мне чашку; меня словно приняли в общину, наравне с котом и собакой, – может статься, и они появились здесь так же нежданно-негаданно, как и я. Младенец подполз ко мне и стал тянуть меня за шнурки от ботинок, но никто его не побранил: на Востоке не принято бранить детей. На стенах висели три рекламных календаря, на которых были изображены девушки с розовыми щеками в ярких китайских костюмах. На большом зеркале виднелась таинственная надпись «Cafe de la Paix» ⁴⁰ – верно, зеркало случайно попало сюда со всяким хламом; мне показалось, что я сам попал сюда вместе со старьем.

Я медленно отхлебывал горький зеленый чай, перекидывая чашечку с ладони на ладонь, потому что она обжигала мне пальцы, и раздумывал, когда же мне прилично будет уйти. Я попробовал заговорить по-французски, спросив, когда, по их мнению, вернется мсье Чжоу, но никто не ответил: меня, видно, не поняли. Когда чашечка моя опустела, ее наполнили снова, продолжая заниматься своими делами: одна из женщин гладила, девочка шила, мальчики готовили уроки, старая дама разглядывала свои ноги – крошечные искалеченные ноги, доставшиеся ей от старого Китая, – а пес следил за кошкой, которая все еще сидела на картонке.

Я начинал понимать, каким тяжким трудом зарабатывает Домингес свое скромное пропитание.

В комнату вошел крайне изможденный китаец; казалось, он не занимает никакого места и похож на лист вощеной бумаги, которой перекладывают печенье. Лишь его полосатая фланелевая пижама имела какой-то объем.

– Мсье Чжоу? – осведомился я. Он окинул меня безучастным взглядом курильщика опиума: впалые щеки, детские запястья, девичьи руки, – много лет и много трубок понадобилось, чтобы обстрогать его до таких размеров.

– Мой друг мсье Домингес сказал мне, что вы можете мне что-то сообщить. Вы ведь мсье Чжоу?

– О, да, я мсье Чжоу, – сказал он и любезным взмахом руки предложил мне вернуться на свое место. Причина моего прихода сразу же затерялась в пропитанных опиумом закоулках его мозга. Не выпью ли я чашечку чаю? Мой визит – большая для него честь. Другую чашку сполоснули, выплеснули воду из нее прямо на пол и, наполнив, сунули мне в руки, словно раскаленный уголь, – пытка чаем.

– Ну и большая же у вас семья, – заметил я.

Он огляделся с легким недоумением, словно никогда прежде не думал о ней в этом свете.

– Моя мать, – сказал он, – жена, сестра, дядя, брат, мои дети, дети моей тетки. – Младенец откатился подальше и лежал на спине, болтая ножками и что-то воркуя. Чей он? Все присутствующие были либо слишком стары, либо слишком молоды, чтобы произвести его на свет.

– Мсье Домингес говорил мне, что у вас ко мне важное дело, – сказал я.

– Ах, мсье Домингес? Надеюсь, что мсье Домингес здоров?

– У него лихорадка.

– В это время года многие болеют.

Я не был уверен, что он помнит, кто такой Домингес. Он закашлялся, и под его пижамой, на которой недоставало двух пуговиц, натянутая кожа гудела, как туземный барабан.

– Вам не мешало бы самому показаться врачу, – сказал я. К нам присоединился еще один собеседник – я не слышал, как он вошел. Это был тщательно одетый молодой человек в европейском костюме. Он сказал по-английски:

– У мистера Чжоу только одно легкое.

– Какая жалость…

– Он выкуривает сто пятьдесят трубок в день.

– Многовато.

– Доктор говорит, что ему это вредно, но когда мистер Чжоу курит, у него куда легче на душе.

Я сочувственно хмыкнул.

– Разрешите представиться. Я управляющий мистера Чжоу.

– Меня зовут Фаулер. Я от мистера Домингеса. Он сказал, что мистер Чжоу хочет мне что-то сообщить.

– У мистера Чжоу очень ослабела память. Не выпьете ли вы чашечку чаю?

– Спасибо, я уже выпил три. – Наша беседа была похожа на вопросы и ответы из разговорника.

Управляющий мистера Чжоу взял у меня из руки чашку и протянул ее одной из девочек; выплеснув ополоски на пол, та снова наполнила ее чаем.

– Недостаточно крепок, – сказал управляющий мистера Чжоу, взял чашку, попробовал чай, потом, старательно выполоскав чашку, наполнил ее из другого чайника. – Теперь вкуснее? – спросил он меня.