Жесткий ответ - Колычев Владимир

Я бы всю жизнь мучился, если бы моя подруга из-за меня сгинула…

— Вы ее убьете?

Вместо ответа из холла послышались едва уловимые щелчки. Один, второй, третий…

— Все, нет больше твоей Олеси, — выдохнул Федот.

И первым поднялся со своего места. Степан тоже встал, взял Виталия за шиворот и вытолкал в холл. А там… На полу лежали трупы. И Олеся, и Венера, и все остальные. Во лбу у каждого зияла пулевая пробоина, под головами растеклись кроваво-мозговые лужи.

Виталия стошнило.

— Что, не нравится? — затряс его Степан. — Не нравится?.. Сейчас и тебя так же…

— Не-ет!..

Чтобы сохранить себе жизнь, этот мозгляк и мать родную мог продать.

— Тогда пошли обратно. Будешь писать все заново. Про всех напишешь. И про Воланда своего. И про Дениса с Аленой…

Виталий писал долго, до полуночи. Целый рассказ получился. Хоть в редакцию детективного журнала его неси. Степан не сомневался, что все здесь правда.

— Все, а теперь поехали, — пряча бумаги, сказал он.

Блондина вытолкали из дома и зашвырнули в микроавтобус, где уже теснились тела его компаньонов. Все они были живы. Только крепко спали после щедрой порции снотворного. Никто в них не стрелял. А кроваво-мозговая жижа оказалась самым обыкновенным муляжом. Зато как хорошо способствовала написанию предельно правдивого рассказа.

Усыпили и Виталия. Прямо в автобусе. Чтобы не мучился угрызениями совести. Если она у него, конечно, была…

Наконец-то они дома. Задержанных оформили в изолятор временного содержания. А сами по домам. Остаток дня и всю ночь отдыхали. А утром снова на работу. Чтобы аферисты не скучали.

Первого в кабинет привели Виталия. Он затравленно глянул на Степана.

— Вы обещали меня отпустить…

— Кто тебе обещал? — удивился Федот.

— Вы.

— Бандиты тебе это обещали. А мы кто? Мы менты! Так что мы тебе ничего не обещали.

Виталий понял, что попал в западню. И помощи ждать неоткуда. Никто не освободит. Никакой надежды вырваться на волю. Если и можно на кого-то надеяться, то только на себя.

— Все равно вы меня обманули.

— Не обманули, а ввели в заблуждение, — уточнил Степан. — Интересную ты нам историю рассказал, дружок. Все подробности мы знаем — из твоего чистосердечного признания. Осталось только повторить все для протокола. Ну что, начнем?

В ответ на это предложение последовал грубый выпад.

— Да пошел ты! — окрысился Виталий.

А он и был похож на крысу, зажатую в угол.

— Ну вот, с братвой ты на «вы» и шепотом. А сотрудникам милиции можно и хамить, так? — возмущенно спросил Федот.

— Плевать я на вас хотел. И на бумажку вашу чхал…

— Это твоя бумажка. Ты ее написал.

— Написал. Под вашу диктовку. Потому что вы угрожали мне пистолетом. А докажите, что это не так! И вообще, по какому праву вы меня задержали? У вас есть санкция?

— Ну вот, о правах заговорил. Сейчас про правовое государство вспомнишь.

— И вспомню. Где следователь? Почему мне не предъявляют обвинения по всей форме? Где адвокат, наконец?

— Все? — невозмутимо спросил Степан.

— Нет!!! Я требую представителей прессы!

— А-а, ну это пожалуйста!

Федот подошел к Виталию, схватил его за шкирку, сорвал со стула и подтащил к окну.

На площадке перед входом в здание стояли два навороченных джипа. И рядом с ними, кучкой, крепкие бритоголовые ребята в коже. Чуть поодаль два «шестисотых» «мерса».

И возле них примерно такая же картина.

— Видишь, сколько журналистов? — с жесткой усмешкой спросил Федот. — И у каждого по перу. Писать будут…

Тебя писать будут. Перьями. Перо в бок, и все дела…

— Ч-что… Что это такое? — Виталия хватил мандраж.

Он, конечно же, догадался, что это вовсе не журналисты.

— Те, что на джипах, писаки от бандита по кличке Сафрон. Ага, того самого, бойцов которого вы оприходовали.

— Это не я.

— Не ты… А на «мерсах» ребята от вора в законе по кличке Берлога. Знаешь такого?

На Виталия страшно было смотреть. Казалось, — его кондратий сейчас хватит от ужаса.

— Помнишь такого, спрашиваю?

— П-помню, — через силу выдавил он.

— Конечно же, помнишь… Как ты думаешь, ему понравилось, что ты его чертиков ловить заставил?..

— Это не я.

— Ну вот, опять не ты. А кто?

— Это Воланд. Он дал команду.

— Но исполнил ты. А исполнители умирают первыми…

Кстати, твой Воланд сейчас на жарком солнышке греется.

А тебе умирать…

Как бы в подтверждение этих слов один из братков бросил взгляд на окна, увидел Виталия и сделал ему знак — ребром ладони провел себе по горлу.

— Я не хочу умирать.

Виталий был в трансе.

— Конечно же, не хочешь. А придется… Или ты не настаиваешь на своей невиновности?

— Настаиваю…

— Ну раз настаиваешь, придется тебя отпустить. На нет, как говорится, и суда нет… Все, ты свободен. Можешь идти!

— Куда?

— А куда хочешь. Только учти, черного выхода у нас нет.

Все пользуются парадным…

— Нотам…

Виталий с ужасом смотрел в окно.

— Что там?.. Ах да, журналисты… Ну так расскажешь им, что ты жертва милицейского произвола. Как ты думаешь, они тебе поверят?..

— Вы не можете так со мной поступить.

— Почему? — искренне удивился Федот. — Вы, значит, могли с людьми поступать, как вам угодно. А мы вашего брата в задницу должны целовать? Не выйдет… Вячеслава Борисовича Рысьева ты, конечно же, знаешь…

— Может быть…

— И его сына ты помнишь. Которого вы на шестьдесят тысяч долларов обули. Ну с сыном-то ладно, у него все нормально. А вот Рысьев-старший вашей милостью в психушке оказался. И неизвестно, выйдет он когда-нибудь оттуда или нет. И все это из-за ваших чертиков.

— Вы своих чертиков разводили. А они своих, — кивнул Степан на братков. — Сейчас посмотрим, чьи чертики сильней…

— Они… Они меня убьют.

— Убьют, — кивнул Федот. — Но могу тебя заверить, в этом случае они понесут заслуженное наказание. Твой убийца получит как минимум пятнадцать лет строгого режима. Тебя это устраивает?

— Н-нет.

— Ты предлагаешь пожизненное заключение? Что ж, пусть будет так.

— Я не хочу… Я не хочу умирать.

— Естественное желание каждого нормального человека.

Но что мы можем поделать?.. Все, ты свободен. Сейчас выпишу тебе пропуск и вперед…

— Нет.

— Что значит — нет?

— Я подтверждаю. Свои показания подтверждаю…

— Значит, есть на тебе вина?

— Есть!

— Что ж, тогда отпустить мы тебя не можем. Исповедоваться будешь?

— Да.

— Товарищ майор, просите исповедника…

«Исповедники» не заставили себя ждать. Ими оказались следователи из МУРа. И оперативник Геннадьев из той же конторы. Они ждали своего часа в соседнем кабинете. Работа для них только начиналась.

Муровцы в грязь лицом не ударили. Лихо взялись за «воландовцев». Больше правдами, чем не правдами, вытянули из них показания. Работа продолжалась, но уже без битовских оперативников. Чему Степан был только рад.

Уже была составлена общая картина махинаций, которыми занимались скупщики душ. Выведена на чистую воду откровенная уголовщина. Установлены все фигуранты по нечистым делам, большая часть которых была задержана. Остался только некий Вадим Аркадьевич Павлодарский, он же Воланд, с двумя телохранителями. И Алена с Денисом, самая яркая и удачливая пара мошенников.

— Этот Павлодарский точно за границей, — рассказывал Геннадьев. — Где именно, не установлено. И «сладкая парочка» тоже затерялась. Есть все основания считать, что они также скрылись за границей…

— Ну и хрен с ними, — махнул рукой Федот.

Он больше всех ратовал за участие в розыске аферистов.

Но и ему все это надоело. Устал он от чертовых проходимцев. А потом, текучки хватало.

— Искать-то мы их, конечно, будем, — продолжал Геннадьев. — Интерпол подключим. Хотя вряд ли что получится. Вы не поверите, но у нас нет ни единой фотографии этой сладкой парочки. Не знаем, как они выглядят. Только внешнее описание.

— А фотороботы?

— Фотороботы есть. Но все они разные. Сходство отдаленное. Ну, вы сами знаете, как бывает.

— Знаем. Но ведь можно было установить, кто они такие, откуда родом, где живут их родители.

— Пытались. Но не установили. Никто не знает этого. Даже фамилий их не знают. Так-то вот. Воланд, тот знает. Но его нет…

— Еще кого нет?

— Бойцов из так называемой группы прикрытия нет.

— Это те, которые братков наших битовских положили?

— Ну да… Скрываются они где-то.

— Где-то — это где? В России или за границу смылись?

— Скорее всего, за границей. Но, возможно, и в России остались… Мы их ищем. Только не знаем, найдем ли.